— О, — произнес Гэнси.

Здесь находилось остальное стадо. Через дверной проем в водянистом свете темнели десятки силуэтов рогатого скота. Ничего больше, кроме дергающегося звука открывающейся двери. Только слышно глубокое дыхание нескольких десятков животных, и над всем этим умиротворенный небольшой дождик по крыше.

— В спящем режиме, — сказал Гэнси, и одновременно с ним Блу произнесла:

— Под гипнозом.

Сердце Ронана билось неравномерно. В этом спящем стаде был заложена грубая сила. Произнеси правильное слово, и оно обратит вас в паническое бегство.

— Это тоже наша вина? — прошептала Блу. — Как и отключения электроэнергии?

Адам отвернулся.

— Нет, — ответил Ронан, уверенный, что стадо спит не по вине энергетической линии. — Причина в чем-то другом.

Гэнси попросил:

— Не говори, как Ноа, а то мне от этого не по себе. Давай найдем лопату и уберемся отсюда.

Задирая ноги, чтобы перешагнуть через опилки, они петляли между неподвижными животными к маленькой каморке с инструментами, ставшей серой от дождя. Ронан нашел инструмент. Адам поднял совковую лопату. Гэнси попробовал ручной бур на вес, как будто проверял баланс меча.

Спустя минуту Блу поинтересовалась:

— Ты, правда, тут вырос, Ронан?

— В этом амбаре?

— Ты знаешь точно, о чем я.

Он начал было отвечать, но внезапно вскипела шокирующая боль. Единственный способ убрать из слов сантименты состоял в затоплении слов кислотой. Это прозвучало бы, как будто он ненавидел это место. Будто он не может дождаться, чтобы убраться отсюда. Свирепо и с издевкой он сказал:

— Да. Это был мой замок.

— Ух ты, — ответила она, будто бы не услышала сарказм. А потом прошептала: — Гляди!

Ронан проследил за её взглядом. Где рифленая крыша кое-как встречалась с краем законченной стены, в гнезде сидела запыленная коричневая птица. Её грудь казалась черной, окровавленной, но при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что это всего лишь игра тусклого света. Оперение её было павлиньим, металлически изумрудным. Как и у коров, глаза птицы были приоткрыты, голова не шевелилась. Пульс Ронана снова участился.

На его плече Чейнсо низко присела, прижавшись к его шее, реагируя на его реакцию, а не другую птицу.

— Дотронься до нее, — прошептала Блу. — Посмотри, жива ли она.

— К ней должен прикоснуться один из вас двоих, двойняшки-бедняжки, — сказал Ронан. — Я трогал прошлую.

Её глаза сверкали молниями:

— Как ты меня только что назвал?

— Ты слышала.

— Гэнси, — обратилась она.

Он опустил свой ручной бур.

— Ты сказала, что хочешь сама разбираться с Ронаном.

Адам закатил глаза, а потом встал на стул и провел расследование.

— Она тоже дышит. С ней то же самое, что и с теми коровами.

— Проверь яйца? — сказал Ронан.

— Да пошел ты.

Все они были не в своей тарелке. Невозможно было понять, естественный ли это был сон или сверхъестественный, а без понимания этого, казалось, не исключено, что и их могла постигнуть та же участь.

Гэнси предположил:

— Мы здесь единственные, кто не спит?

Это вдохновило Ронана. Опустив Чейнсо на стол из шлакоблоков, он открыл старую кормушку рядом с ним. Даже при том, что сарай пустовал, он подозревал, кормушка будет занята. И, конечно же, как только он сунул голову внутрь, то обнаружил резкий, живой запах под теплым ароматом зерна.