Минут за пять мне удалось освободить сверток от веревок, и я откинул брезент.

    ― Ох… ити-ить…

    ― Твою мать!

    ― Ой-е-е…

    Нечто подобное протянули все присутствующие, каждый на свой лад. Действительно, было с чего поразиться. Тварь, лежащая в кузове моей «копейки», больше всего напоминала смесь бабуина-переростка и тигра. На первого она смахивала статями, на второго ― размером, расцветкой и калибром клыков и когтей. Кроме того, от твари шел заметный след магии. Если кто умеет это чувствовать, конечно. Похоже, что тварь происхождения скорее магического, чем естественного. Побаловался кто-то, вывел ее.

    В груди твари было три здоровых дыры от сегментных пуль из дробовика, голова дважды прострелена из револьвера. Контроль. Из ран вытекла какая-то бурая густая кровь, от которой и шел этот тяжелый трупно-гнилостный запах. Пока тварь жила, никакой особой пахучестью она не отличалась. Сейчас кровь уже свернулась, из чего следовало сделать вывод, что воскресать чудовище не будет.

    ― Это тот самый, что скот и пастухов за Выселками порвал? ― спросил один из урядников.

    ― Он самый, ― согласился я. ― Иван, где деньги?

    Ванька стоял, глядя на зверюгу и открыв рот, так что мне даже пришлось пихнуть его в бок. Он спохватился.

    ― А где я их возьму в такое-то время? ― громко завозмущался он. ― Приходи с утра, когда голова в управе будет, к нему иди, и он скажет, платить или не платить.

    По такой Ванькиной словесной суете я сразу понял, что, во-первых, ему лень выписывать вексель, во-вторых, он перестраховывается и, в-третьих, пытается спихнуть решение финансового вопроса на начальство. Такие мысли надо пресекать в зародыше.

    Я ничего не ответил, а лишь натянул на руки толстые резиновые перчатки, валявшиеся у меня в кузове, ухватил мертвого «бабуина» за мускулистую конечность, покрытую свалявшейся рыжей шерстью, и потащил его к краю кузова. Ванька сразу заподозрил неладное и заголосил:

    ― Ты… ты чего делаешь, а?

    ― Выгружаю добычу, ― строго заявил я, глядя ему в растерянные глаза. ― Ты что думаешь, я эту вонючку буду в кузове хранить до завтра? Тут у вас полежит, вы налюбуетесь вволю, а с утреца я подойду. Во сколько, говоришь, голова на службе будет?

    ― Куда ты выгружаешь! ― замахал руками Ванька, пытаясь встать на пути влекомого мной трупа чудовища. ― Даже не думай.

    Я как бы случайно выронил лапу монстра, которую удерживал в руках, и она упала Ваньке на голову. Тот взвизгнул неожиданно тонким голосом, отскочил назад, а я снова демонстративно взялся кантовать тяжелую обмякшую тушу.

    ― Ваняша, я ведь знаю, что векселя у тебя в сейфе хранятся, головой уже подписанные, и ты знаешь, что работа сделана, ― попутно сказал я Ваньке, который отряхивался непонятно от чего. ― Так что решай: или эта гадина у вас лежит на крыльце до завтра, или ты выписываешь вексель сейчас. Третьего не дано.

    Ванька посмотрел на меня с обидой, даже нижнюю губу выпятил, и сказал:

    ― Ладно. Потерпеть он до завтра не может. Выпишу я вексель. Пусть мне завтра голова башку открутит за нарушение финансовой дисциплины.

    ― Пусть, ― легко согласился я. ― Твоя башка, мне-то чего ее жалеть? Над каждой башкой не наплачешься.