— Знай, государь! — сказал Скопин, единственный раз за всю встречу не отведя взора. — Другого такого слуги, как я, у тебя не будет. Умоляю царское твое величество. Не держи меня и Делагарди в Москве. Меня на пиры, как медведя, водят. Боюсь, государь! Очень боюсь, как бы не пропировать Смоленска. На Сигизмунда надо идти теперь, пока его сенаторы не сговорились у нас за спиною со шведским королем.

— Без пиров тоже не обойтись, — сказал вдруг царь. — Москва два года почти в осаде сидела. Народ по праздникам соскучился. Но и то правда, уже хорошо попраздновали. Собирай, князь, думных людей, позови генерала Делагарди. К походу на короля подготовиться следует достойно.

— По зимнему пути выступить уже не успеем, — вздохнул Скопин.

В понедельник 23 апреля в полдень генерал Делагарди с офицером-толмачом навестил Скопина-Шуйского в его доме. Целуясь по-московски троекратно, Дедагарди весело говорил князю:

— Приветствую моего друга в день святого Георгия Победоносца! И хотя твой Ангел-покровитель Архистратиг Михаил, думаю, что и святой Георгий был за твоими плечами, когда мы шли к Москве.

— Со времен святого князя Даниила Московского, вот уж почти триста лет Георгий, поражающий змея — герб нашего стольного града.

— Не обменяться ли нам в память нашего похода и наших побед мечами?

Они обменялись оружием и выпили из братины боярского земляничного меда.

— Святой Георгий был у Диоклитиана комитом, — говорил Делагарди, останавливая взгляд на иконе Георгия Победоносца. Он знал, чей это подарок. — Комит — не малое придворное звание — член императорской свиты. Но мы с тобой, пожалуй, повыше чинами, архистратиги.

— Хочу прочь из Москвы, — сказал вдруг Скопин.

При дворе половина «перелетов», половина «похлебцев». Все ведь князья, бояре, но у кого я не видел ни благородства, ни великодушия. Поступки рабов, помыслы подлых. Горько быть одним из них по сословию, еще горше родственником по крови.

— Но скоро ли в поход, Михаил? — легко, беспечно спросил Делагарди о самом важном.

Скопин ответил просто:

— Государь уклончив, но он вчера вручил это дело мне. И тебе. Нам надо собраться с думными людьми и решить, когда мы выступаем.

— Виват! — Делагарди выхватил из ножен и поцеловал рукоять своего нового меча. И загляделся на изумруды. — Каков обман! Выходит, я в прибыли. Ты получил мое солдатское оружие, а я твое дворцовое. Отдарю, но у себя дома, в Стокгольме.

— Пора бы за стол, — спохватился Скопин, — но мы с тобою нынче приглашены на крестины к князю Ивану Михайловичу Воротынскому.

— Два застолья — это чересчур для тощих шведов! — хохоча и размахивая руками, Делагарди приблизил лицо к другу и рукою придвинул своего толмача. — В Москве все говорят, что у тебя ссора с царем.

— Неправда. Только дружба.

— В Москве все говорят, что Дмитрий Шуйский ищет способ устранить тебя. Передают его слова при нашем вступлении в Москву: «Вот идет мой соперник».

— Дядя Дмитрий? — Скопин потупился, — Это все из-за безумца Ляпунова. Но я чист перед домом Шуйских. Государь мне поверил.

— Ты говоришь — государь! Но Дмитрий сам метит в цари!

— Дядя Дмитрий? В цари? — Скопин удивленно улыбнулся, но улыбка таяла, таяла, и на лбу обозначилась глубокая тонкая трещинка. — У государя родилась девочка… Дмитрий и впрямь наследник.

— Берегись и сторонись его, — ,лицо Делагарди было серьезно и озабоченно.