Мужчина снова облегчился спозаранку. В нем накопилось много чего, и он многое взвалил себе на плечи и подцепил на вилку. Он брызжет вокруг себя уриной. Под крышей дома отовсюду слышно, как он своим тяжелым пенисом вламывается во все места отдыха, скрытые в теле его жены, чтобы там, наконец, опустошить себя. Освободившись от своего продукта, он снова отправляется к тем мелким существам, которые под его руководством создают собственный продукт. Бумага, которую они производят, для них – продукт чуждый и недолговечный, а в это время их директор кричит и извивается под натиском своей плоти, которая ему так сродни.

Конкуренция давит со всех сторон, надо заранее распознавать ее ходы и уловки, иначе снова придется уволить нескольких славных людей и снять с себя заботы об их существовании. И вот этот человек выходит на природу и несет ответственность на плечах, чтобы руки оставались свободными. От своей жены, которой он правит и которая его выпрямляет, он требует, чтобы она ждала его, полностью раздевшись, прикрывшись лишь покровами их общего дома, когда он приезжает домой из конторы, расположенной в двадцати километрах. Ребенка отправляют прочь. На ступеньке школьного автобуса он спотыкается и падает на свое спортивное снаряжение, до которого сам не свой.

Женщина, вздрогнув, просыпается и снимает с себя теплую плотную повязку из тишины и покоя, под которой она пыталась спастись бегством. Она прибирает все, что ребенок соизволил оставить в беспорядке перед тем, как уехать. Остальное уберет прислуга, которая многое уже повидала, прибираясь в этом доме. Когда ребенок был еще совсем маленький, мать иногда брала его с собой в супермаркет, и директор магазина собственной персоной с дружелюбной улыбкой вел их мимо оравы дожидающихся своей очереди домохозяек. Ребенок сидел в тележке, словно в материнской утробе, и с каким удовольствием он там располагался! У скоростных машин часто обнаруживаются изъяны в неожиданных местах, и все же восемнадцатилетние юнцы любят их больше, чем собственную семью, они бегут от родителей и из родительского дома и, даже умирая, цепляются за спортивные автомобили. А еще эти магические магнитные защитные штучки, прикрепленные к новым платьям в магазине, о, вот если бы к человеку прикрепляли такое! Чтобы он не вышел сам из себя, когда наслаждается видами, которых он сам не имеет. Половые принадлежности надо оберегать от болезней, как оберегают женщину от мира, чтобы она не выглядывала из окна, не шествовала по жизни и не желала жизненных перемен. Да, все правильно, но на самом то деле универмаги вешают защитные штучки только на одежду. Раздается тревожный сигнал, когда кто нибудь без разрешения пытается прорваться через магнитный барьер, чтобы, как странник, песнею ведомый, сверзиться в адские селенья и в изобильное царство кофейных сортов. Уж лучше мы пойдем пешком в потрепанной одежонке, отправимся в заветное и влажное укрытие и будем там жить среди наших собственных отбросов; по меньшей мере, мы не потерпим никакого чужого автомобиля в нашем маленьком гараже. Вот так мы и поддерживаем жизнь в вечном движении, следуем туда, где гуляет ветер, где нас тянет погулять и где нас увлекает какое нибудь приветливое лицо, в котором мы видим отражение собственной жуткой физиономии.

Всего лишь на прошлой неделе эта женщина купила себе в бутике брючный костюм. Она улыбается, словно ей есть что скрывать, однако она располагает лишь безмолвным царством собственного тела. Три новых пуловера она прячет в шкафу, чтобы не дать повода к подозрению, будто она своей окровавленной бороздой хочет обеспечить себе еще один сладкий месяц. Она снимает с золотого древа своего мужа лишь благосклонно созревшие плоды. Милая листва больше не укрывает деревья.