|
Как чудесно петь вместе с богатыми и все же не принадлежать к их фабричному хору! Научиться их обычаям, но при этом не торчать в полях и не стричь себе волосы во время сбора урожая! Оба автомобиля, словно огромные буйволы, пасутся бок о бок перед домом, и одно из животных сейчас начнут потрошить. Открывается дверь, включается лампочка. В родные края Герти летят слова ласки. Отец семейства пришел сюда не карать, а утешать и вновь брать в свое владение, и за его воротами уже разливается сияние, словно над большим городом в ночи. У него нет других желаний, кроме как заполучить свою жену, которой ему вполне достаточно, в противоположность другим, что никак не могут перестать развлекаться, петь и болтать о том, какая из фотографий в специальных журналах им приглянулась больше. Как они вкалывают на своих половых предприятиях после окончания рабочего дня! И взгляните, что они выловили для себя, эти щуки в пруду, где водятся карпы: мне кажется, иногда природа не выказывает никакого снисхождения. Директор тянется к своей жене, ему знакомы ее широкие переулки. И пока тихий домосед за своим окном все еще парит в вышине, листая любимый каталог мотоциклов, директор опрокидывает Герти на передние сиденья (он нажал на специальную кнопку, я вам не скажу, на какую), задирает ей платье и берет в оборот ягодицы, чтобы через дамбу проникнуть в ее внутренности, куда доступ посторонним воспрещен. Руки нежно мнут ее вымя, язык дружелюбно извивается в ухе. Этим он занимался уже не раз, ведь одно здание так любит пристраиваться к другому, не для того, чтобы подставить плечо соседу, а чтобы помучить его хорошенько. Правда, здесь немножко неудобно, лето давно прошло, дорога расположена в стороне, животные приятны на вкус, и все попадает в предназначенные для этого помещения или, по меньшей мере, недалеко от входа в ее пещерку. Прибой накатывает на нее, словно во сне, и занимает место на охотничьей вышке, высящейся посреди ландшафта. Внизу, в расплывчатой зоне видения полевого бинокля, сплетаются друг с другом руки и ноги, которые мечутся туда и сюда между работой, деньгами и сильными мира сего, не любящими одиночества. Им требуется постоянно ложиться друг на друга и непрестанно вкладывать друг в друга. Труд людской стремится к новой цели, погода холодная, и каждый раз, когда директор вытаскивает наружу своего крепыша, он бросает торжествующий взор на молчаливого почитателя, торчащего в окне. Для этого ему приходится слегка повернуть шею. Может быть, молодой человек тоже сейчас гоняет себя на полную катушку! Мне кажется, он действительно этим самым занят. Мы, мужчины, образуем сообщество ниже пояса. То есть мы принадлежим нашим женщинам и, не сопротивляясь, прямо на улице берем протягиваемые нам счастливые лотерейные билеты. Займем место друг в друге! Мне кажется, Михаэль запустил руку в спортивные штаны и набивает собой свою одежду. Платье Герти полностью расстегнуто, и мешки ее грудей вываливаются наружу, прошу прощения! Не страшно, если директор при этом выпускает из себя газы, в глубине он уважает праздничный вид и качество, мы его простим. Женщину вжимают лицом в сиденье, словно в этих кожаных тенях скрыта желанная дрема. Ее ноги торчат из распахнутой дверцы справа и слева. Муж, громко ревущий туземец, в распоряжение которого мы отдали нашу родину, чтобы он сделал из нее бумагу (деревья все равно и так были приговорены к бритью наголо), чувствует себя здесь как дома намного больше, чем мы когда нибудь! Я слышу, как этот кенарь орет во время пения. Он заходит к Герти со стороны и втискивает в нее свои влюбленные пальцы.
Он говорит с ней ласково, описывая точные попадания в мишень, которые принесут ей приз. Потом он снова с грохотом обрушивается в ее дыру. Он ненадолго выходит наружу и ощупывает свой скипетр: мы видим, сколь несоразмерны и неизмеримы шаги его. Женщину исследует специалист своего дела, который копит силы под капотом и снова посылает вперед своего маленького коммивояжера, да, более того, он лично сопровождает своего полномочного представителя, это дело мы обделаем как надо, а потом задвинем за ним все прочные засовы. |
