Покрытые тиной, они быстро выбрались на берег и столпились вокруг двух убитых, тела которых все еще конвульсивно дергались в предсмертной агонии. Хладнокровно, внешне не проявляя своих чувств, но с горящими от хищной радости глазами, одни по очереди начали вонзать окровавленный нож в поверженное тело, другие занялись вторым трупом — лупили его лопатами, кирками, заступами. Длилась эта расправа около пяти минут, и приняли в ней участие человек шестьдесят. Остальные жались поодаль, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь… не смея решиться… Бамбош презрительно ухмыльнулся и бросил:

— Пойдете с нами до места. Подождете, пока мы не сядем на судно. Я не желаю иметь в своей команде мокрых куриц. А вы, ребята, за мной! Следуйте за своим Королем, он сделает вас свободными людьми, миллионерами!

Дрожь энтузиазма всколыхнула толпу. Безмолвие изнуренных, покрытых тиной, забрызганных кровью молчаливых людей, делало их еще более устрашающими.

Бамбош занял место во главе колонны. Они пробирались между корнями гигантских прибрежных деревьев, прячась в их густой тени, и, как невидимки, крались в направлении бухты Фуйе.

От канала Лосса до устья бухты было всего тысячу двести метров.

Несмотря на рытвины, заболоченные отмели, ямы, поваленные деревья, расстояние это группа преодолела за четверть часа — так велико было лихорадочное желание бандитов вырваться на волю, что силы их многократно возросли.

Шлепая по грязи, как стая кайманов, они пересекли полузанесенный песком ручей Мадлен и помчались среди гигантских трав в бухту, где стояла на якоре «Тропическая Пташка».

На борту сразу же узнали прибывших.

— Давайте, — резко бросил Бамбош, — поднимайтесь на судно. Скорее, скорее, время не ждет. Через час здесь будет жарко.

Внезапно ему на плечо легла тяжелая рука, он обернулся и увидел Педро.

— Это ты, Круман? Чего тебе?

— Ничего. Прощай.

— Ах да, ты ведь остаешься здесь.

— Да… Здесь живет Мина. И я хочу белую женщину…

— Будь осторожен.

— Я ничего не боюсь!

— Долго еще жизнь в Кайенне и ее окрестностях не войдет в свою колею.

— В лесах столько тайников — Круману можно всю жизнь хорониться и носа не совать в Кайенну.

— Твое дело. Мне будет жаль, если ты из-за бабы наживешь неприятности, потому что ты славный парень, Круман.

— Я хочу белую красавицу и возьму ее, даже если мне придется погибнуть, — ответил негр, охваченный дикарским вдохновением.

— Как знаешь. Я, как видишь, оставляю свою милашку Фанни, которая присоединится ко мне только тогда, когда я буду в безопасности.

Бандиты обменялись рукопожатием, и негр исчез так проворно, как хищник, возвращающийся в свое логово.

Пока длилась эта краткая беседа, беглые каторжники ринулись на пароход, с которого члены экипажа спустили в нескольких местах шкерты.

Не прошло и пяти минут, как все они погрузились на корабль и теперь толпились на палубе, загаженной вывозимым из Пара скотом, чей помет матросы не сочли нужным убрать.

На суше остались лишь заключенные, готовые вернуться в тюрьму и не принимавшие участия в убийстве охранников.

Взволнованные, восторженные, не смея верить в свое освобождение, беглые каторжники чувствовали себя как во сне, — сейчас они поплывут в то Эльдорадо, о котором их предводитель давно уже все уши прожужжал.

Беглецы, с бледными, исхудавшими лицами, поголовно бритые и безбородые, казались членами одной семьи. Они были схожи между собой, как негры. Общее ликование наполняло их души, общая надежда заставляла блестеть глаза, сердца учащенно бились от радости и алчности, все до единого они жаждали отмщения.