— Это история давняя и малоинтересная, — перебил Алекс рассказчика. — А что есть новенького и захватывающего?

— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

— Новенького? — переспросил писака и снова перелистал страницы. Захватывающего, говорите? — он заговорщически подмигнул и начал читать: «С некоторых пор Фердинанд Фухе стал чувствовать на себе пристальный немигающий взгляд со спины. Это был не тот взгляд, который бывает в солнечный день у пивного ларька, когда ты без очереди подходишь к стойке и спиной чувствуешь дружественные участливые взгляды менее наглых и проворных граждан. Нет, тут было другое…» Алекс удовлетворенно показал зубы и сказал другу и соратнику:

— Вот это действительно что-то свежее и захватывающее!

— Угу! — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

«Потом летописец стал читать друзьям уже известные им истории из жизни комиссара поголовной полиции,» — вещал писака.

— Так-так, — подтвердил Габриэль Алекс, — было дело.

— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

«И тут биограф стал читать коллегам такую историю, от которой им не поздоровилось. Из нее было явственно видно, что Фухе — выживший из ума идиот с амбициями, а Алекс хотя и предан комиссару душой и печенью, но за пару кружек пива готов продать не только соратника, но даже родную мать.»

— Но-но! — сказал Габриэль и нахмурился.

— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

«А потом, потом из этой истории стало известно, что комиссара Фухе в этот день хватила кондрашка,» — продолжал писака, — «а что до Габриэля Алекса, то он на поминках друга и соратника так нагрузился, что его посетила белая горячка.»

— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар, и его хватила кондрашка…

— Пойдем выпьем за упокой души комиссарской, — предложил Алекс писаке и насторожился. — А деньги у тебя, к примеру, есть?

— Не пью я, — ответил человечек и посмотрел на Алекса. — Хотите, я прочту последний рассказ?

— Валяй, — милостиво позволил Габриэль, заняв очередь за пивом.

Писака набрал в грудь побольше воздуха и стал декламировать. Когда он дошел до слов «человечество, наконец, вздохнуло свободно: околел этот монстр, это страшилище рода человеческого комиссаришка Фухе», околевший Фердинанд Фухе зашевелился схватил пресс-папье и, еще не открывая глаз, прервал монолог, а заодно и жизнь летописца.

— Старина! — заскрипел он, обращаясь к Алексу. — Твоя очередь подошла!

Совсем нюх потерял? Без пива останемся!..

— Так вы живы! — поразился Алекс, перебирая мелочь.

— Угу, — одобрительно хмыкнул комиссар и осклабился.

Алексей Бугай

ПРЕСТОЛОНАСЛЕДНИК

— Царь я или не царь? — завопили где-то в углу.

Послышался звон разбитого стекла, перевернулся стол, полилось пиво. Фухе медленно поднял голову.

— Царь, царь! — послышалось отовсюду, и буяна с трудом усадили.

За окном продефилировал Габриэль Алекс. Он глупо ухмылялся и подавал Фухе таинственные, только ему понятные знаки. Пункс торжественно возвышался напротив Фухе за столиком и вытирал рот тыльной стороной ладони.