Я вывела его с причала на гравийную дорожку, которая огибала окружающий озеро лес. Пока я искала тему для разговора, к моему удивлению, мы шли в комфортной тишине. Нам попалась пустая скамейка, расположенная с краю зоны отдыха, всего в нескольких минутах ходьбы от трейлеров и лодок. Некоторая уединенность.

— Так у нас есть возможность насладиться озером. — Джим усмехнулся и сел. — Здесь потрясающе.

— Да, мне тоже нравится.

Я села, а так как на мне были шорты, то кожей почувствовала тепло, нагревшейся от утренних лучей солнца скамьи. В самый разгар лета, часа так в два-три уже не посидишь на этих скамьях, не обжигая ног. В это утреннее время, тепло на моей коже ощущалось так же приятно, как и лучи от солнца, сияющего невысоко в небе.

— Я не часто бываю здесь.

— Почему?

— Много работаю.

— Значит…

Джим растянулся: одну ногу согнул, другую выпрямил, а руки закинул на спинку скамьи. От яркого света он прищурил глаза, и от такой расслабленной позы парень казался больше меня раза в два.

— А сейчас ты ответишь на мои вопросы?

Я наклонила голову.

— Зависит от вопроса.

— Давай начнем с простого. Любимый цвет?

— Эй! — поддразнила я. — Это немного личное.

Джим усмехнулся. Мне нравился этот звук.

— Мой любимый цвет — зеленый Гибса.

— Я не знаю, что это за цвет.

— Ирландский зеленый. Гибс — это футбольная команда Эдинбурга. Футбол.

— Мне мало что известно о футболе. Мой отец большой поклонник Колтса.

— Я люблю американский футбол.

— Правда? — Я была удивлена. — Я думала, вы, ребята, фанаты регби.

— Да… но американский футбол для меня более интересен. Не пойми неправильно, но регби — это жесть. Ваш футбол стратегически продуманный. Моя сестра ненавидит спорт, но даже она может сесть и посмотреть игру НФЛ. Я фанат Патриотов.

— Тише ты, — поддразнила я, оглядываясь вокруг. — Не говори так громко.

Джим усмехнулся.

— Не буду, — он игриво потянул меня за конский хвост. — Расскажи мне что-нибудь еще о себе. Твоя любимая песня?

В моей голове мгновенно пронеслось воспоминание об отце и нескольких парнях из его бригады, галдящих под Бон Джови, вызывая внутри волну ностальгии и боли. Мне было десять лет, и Кори Трент, по какой-то причине (почему, я так и не узнала), рассказал всем в нашем классе, что моя мама сказала его маме, будто я намочила постель. Это была абсолютная ложь. Мама моей лучшей подруги высадила меня из машины около дома, который ремонтировал папа, в миле от нашего собственного. Было непривычно то, что он взял заказ на ремонт в нашем городе — обычно его бригада работала где-то в округе. Я благодарила Бога за то, что в тот день папа находился так близко. В школе меня полностью втоптали в грязь, все надо мной издевались и отнеслись как к изгою.

Отец как раз выходил из дома, когда один из парней сообщил ему, что я приехала. Как только я увидела папу, то расплакалась, а он обнял меня. После того как я рассказала что случилось, он серьезно разозлился на Кори. Затем Дэн, его бригадир, включил радио, и несколько парней вместе с отцом начали веселить меня, устроив ужасное представление под песню Бон Джови.

Знаю, тогда у меня был лучший папа в мире.

И что еще хуже — совсем скоро после этого я его потеряла.

— «Живем молитвами».

В возникшей тишине, я украдкой взглянула на Джима — он трясся от смеха. Я прищурилась.

— Хорошо, я больше не буду отвечать на вопросы, если ты собираешься смеяться надо мной.