— Она не здорова, Эйдан, — констатировала я очевидное.

— У нее есть чувства ко мне, которые безответны. Я знал это, но думал, что она это пережила. Очевидно, я был дураком. Лэйна решила, что ты слишком молода для меня, слишком незрела, чтобы справиться со всем, через что я прошел. Я вчера сказал ей… — Голос Эйдан под конец звенел от гнева, и он остановился на мгновенье. — Я сказал ей, что она мстительна и ревнива, и пыталась разрушить лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Я недоверчиво уставилась на него, его слова были такими красивыми, но такими болезненными.

— Ей удалось, Эйдан.

Его глаза потемнели от моего комментария.

— Мои отношения с Лэйной могут быть полностью испорченными. Но наши отношения не должны быть разрушены, Пикси.

Я закрыла глаза от этого прозвища. Мне трудно было видеть, как Эйдан смотрит на меня с любовью и одновременно называет этим прозвищем. Это было чересчур. Слишком тяжело!

Эйдан, как будто услышал мои мысли, провел рукой по моему затылку, мягко заставляя взглянуть на него. Его запах, его тепло окружали меня, и я обнаружила, что смотрю на его губы, желая их, хотя какая-то часть меня хотела выпрыгнуть из движущейся машины.

— Я так скучал по тебе, Пикси, — хриплым голосом сказал Эйдан.

— Мы запутались, — прошептала я, вспоминая последние несколько недель.

— Мне жаль, что я так плохо к тебе относился. Я был полным придурком. Но ты преследовала меня в течение восемнадцати месяцев, и я злился на тебя за это. Я думал, что ты предала меня Нора, в тот самый момент, когда я нуждался в тебе больше всего. Это мое единственное и ужасное оправдание, за то что я делал последние несколько недель.

— Знал ли ты, что я в актерском составе Квентина?

— Да, — признался Эйдан. — Когда он попросил меня помочь, я увидел твое имя в списке актеров. Я должен был убедиться, была ли это ты.

— Значит, ты хотел меня мучить. — Я отстранилась от Эйдана, вспомнив его бездушное обращение и мое столь же ужасное обращение после того как мы занялись сексом.

— Я хотел облегчения, и не мог его найти. — Эйдан убрал мои волосы с лица, не желая оставлять малейшее физическое расстояние между нами.

— Я все еще хотел тебя, даже когда считал, что ты предала меня.

— Да, я догадалась.

Эйдан замолчал, а затем наклонился, и я почувствовала теплое дыхание на моем ухе, когда он прошептал:

— Если последнее, что я когда-либо сделаю — войду в тебя, я умру счастливым человеком, Пикси.

У меня между ног возникло покалывание, и, несмотря на мою борьбу с этим, все мое тело взволновалось от возбуждения.

— Эйдан, — выдохнула я.

Его губы зашептали что-то в кожу моего подбородка, и я почувствовала, как пальцы Эйдана нежно прижались к моему подбородку, вынуждая меня взглянуть на него. И Эйдан произнес эти самые слова напротив моего рта:

— Давай начнем сначала.

В моей голове замелькали образы нас, смеющихся, занимающихся любовью, говорящих и пребывающих в мире друг с другом. Однако эти образы быстро уничтожила мука, которую я испытала, когда потеряла его однажды. Боль была слишком свежа, слишком остра, чтобы забыть, каково было потерять Эйдана Леннокса. Более того, я боялась потерять себя. Это был беспорядочный извилистый неприятный путь — любить себя, прощать себя. Я побоялась, что каким-то образом присутствие Эйдана вернет меня к личности с неуверенностью и низкой самооценкой.

Я покачала головой, уходя от его руки.