Что было очень великодушно. Но это все же оставило деньги не Кэкстону.

Теперь, приготовившись к худшему, он думал: «Мне придется делать расчеты?»

Ренфрю продолжал:

— Я рад вам сообщить, что дело сработало. — Он нежно улыбнулся Кэкстону. — За последние недели, что вы осматривали город, Нед и я приценивались к супер кораблям. Ну, мой друг, — он вытащил руку и этим магнитным касанием легонько схватил Кэкстона за запястье, — мы сможем приобрести один за пять с половиной миллионов. Так что…

Ренфрю отвернулся от Блейка в своем ликовании, взглянув на него, Кэкстон же заметил на себе и взгляд Блейка. Блейк делал кивающий жест головой, а глаза его умоляли Кэкстона согласиться с этой идеей, какой бы она ни была.

Ренфрю заканчивал свое предложение.

— Почему бы нам не выложить равные суммы и совместно не приобрести корабль, который мы с Недом выбрали?

Кэкстон делал быстрые подсчеты, деля пять с половиной на три, а так как треть была меньше того, что у него было более чем на полмиллиона, то это ничего не значило, это была такая же нереальная сумма, как и первоначальное количество, которым он все равно никогда не обладал.

На его личные цели оставалось еще достаточно. Если уж эта просьба ничего для него не значила, то можно было, недолго думая, соглашаться.

Практически он и не раздумывал — и не имел подозрений.

— Великолепно! — сказал он громко, слишком громко.

— Считайте дело сделанным. Даже…

Он вытащил свою чековую книжку и выписал чек Джеймсу Ренфрю на один и пятьдесят шесть миллиона. Размашисто подписывая его, он услышал, как Блейк рассказывал ему их планы.

Кэкстон смутно увидел, как Ренфрю взял чек. Но внутри него была ужасная пауза… Что он сказал? Какая поездка?

Блейк пылко рассказывал:

— Завтра мы проверим корабль. Да, он автоматический. Нет проблем. И потом, на следующий день, уезжаем.

Кэкстон смотрел на него, ничего не соображая. Затем не смог сдержаться:

— Ради Бога, куда мы едем?

Блейк с сияющими глазами ответил:

— Питер, это один из кораблей, который может добраться до Центавры за три часа, до Сириуса — около десяти и так далее.

Теперь он уже схватил Кэкстона за руку. Его взгляд искал глаза Кэкстона.

— Слушай, малыш, мы ведь здесь поиграли с вами в вашу игру. А теперь вы поиграйте в игру Джима — пару месяцев космического исследования. О'кей?

— Немного попутешествуем, — сказал Ренфрю. — Что скажете, дружище?

Он не сопротивлялся. Не мог сопротивляться. Пока не мог. Странно, но он все еще испытывал привязанность к ним обоим: не мог возражать их планам. Много раз он думал: «Это потому, что они любят меня, а я раньше этого не имел…» Но был еще и тот фактор, что если — если — ему придется остаться в двадцать пятом веке, тогда, возможно, он в них будет нуждаться больше, чем они в нем. В конце концов, они всегда были вместе. В этом отношении он определенно был вторым. Блейк всегда выберет сначала Ренфрю, а Ренфрю всегда будет, ну, ожидать, что Блейк выберет его первым. Но казалось верным и то, что они оба отдавали часть своей привязанности этому дрожащему, нервничавшему, напряженному, раздражительному, рассеянному потенциальному отступнику, этому странному запутавшемуся типу по имени Питер Кэкстон, обладающему степенью магистра двадцатого века и степенью круглого идиота, стремящегося к бессмертию. И потому что ему нужно было теплое чувство, которое они предлагали ему, он не мог ничего поделать — он делал то, что они хотели. Поэтому избежать этой исследовательской поездки в космос было нельзя.

Кэкстон остался в вестибюле отеля, пытаясь придумать, как он мог ускорить поиск нынешнего адреса Дэна Магольсона.