Мы с Эммой работаем над собственными мюзиклами с полной самоотдачей, и у Брюса для нас всегда наготове слова поддержки и ободрения, основанные на его многолетнем опыте. Поддержка для художника бесценна. Сегодня нам особенно нужен неизменный оптимизм Брюса. Три недели назад мы организовали чтение со сцены мюзикла, над которым трудимся вот уже четыре года. Мюзикл называется «Медиум во весь рост». Чтение было «инвесторским», то есть предназначено побудить инвесторов вложиться в нашу работу. Состав подобрался звездный, сплошь ветераны Бродвея. Времени на репетицию было немного, но оба представления оказались довольно зрелищными. Мы надеялись, что в итоге обязательно придет некто с толстой чековой книжкой.

«За все годы, что я работаю в этой сфере, ваше чтение было одним из двух лучших», – заверил нас потом Брюс. Оба раза чтения шли при битком набитом зале. Инвесторы приходили и уходили, поздравляя нас. Мы были полны надежд: уже много месяцев жили надеждой «дотрубить до конца» – и этот момент настал. Мы были довольны проделанной работой, более чем довольны работой директора, актеров и музыкального редактора. Все прошло без сучка без задоринки. Никаких «а если бы было по-другому», никаких «ах, если бы только не…». Мы сделали дело и по праву им гордились. Так неужели это никого не заинтересует?

«Что же делать дальше?» – волновались мы после чтений.

«Теперь ждите, пока зазвонит телефон», – ответили нам. После многомесячной работы над мюзиклом внезапная пауза приводила в ужас. Не надо было больше бежать к пианино, чтобы наиграть мелодию. Не надо бросаться к компьютеру, чтобы набросать новую сцену. Беготня закончилась. Жребий брошен.

Инвесторам шоу либо понравится, либо нет. Оно либо подойдет им, либо не подойдет. Одна дама-продюсер написала, что шоу ей понравилось, но она предпочитает работать с более серьезными вещами. Наш мюзикл представлял собой романтическую комедию с привидениями: «Секс с привидением / Просто наслаждение…» Однако пока эта продюсер работала с постановкой, посвященной женщинам-боснийкам и угрозе ядерной войны. В общем, мы друг другу не подходили, но мюзикл ей все равно понравился. Мы постарались воспринимать ее послание оптимистично, однако оптимизм наш к тому времени успел подувять. Неужто мы проделали такую работу впустую?

Инвесторские слушания стоили нам около 15 000 долларов – аренда театра, плата директору и музыкальному директору, гонорар актерам, печать афиш и программок. Если инвестор найдется, значит, деньги потрачены не зря. Если не найдется – деньги вылетят в трубу, и точка. А ведь их не так просто было заработать.

Лучшее всегда рядом: дыхание в ноздрях, свет в глазах, цветы под ногами, дело в руках, путь божий перед тобой. Не черпай же пригоршней звезды – исполняй простые дела, что предлагает тебе жизнь, и знай, что насущные труды и насущный хлеб – лучшее, что может быть.

Оказавшись перед лицом зловещей тишины, мы с Эммой старались чаще думать не о том, что отдали, а о том, что получили. Говорили себе: мы узнали, что наш мюзикл хорошо сделан; мы узнали, что наша музыка и впрямь похожа на музыку; мы узнали, что постепенное продвижение приводит к цели; мы узнали, что текст песен получился смешным…

Мы твердили оптимистичные фразы как мантры, но в дни, последовавшие за инвесторскими слушаниями, и меня, и Эмму одолевала депрессия. Показ закончился, и – все. Телефон не звонил. Почтовый ящик был пуст. Так много было людей, которым мюзикл явно понравился, – должны же они проявить хоть какой-то интерес, говорили мы себе. Но – тишина.

В поисках ободрения мы позвонили Брюсу, который деликатно напомнил, что когда Роджерс и Хаммерстайн представили свой мюзикл «Оклахома!», он не вызвал ни малейшего интереса.