7

Элис пригубила кофе с ликером и надкусила облитую шоколадом вафлю. Они продолжали болтать о разных пустяках, между тем как глаза Фрэнка откровенно скользили по ее груди, заставляя трепетать каждую клеточку тела. Неужели он просто пошутил, предлагая путешествие в страну откровений?

— Твоя мать часто приезжает к тебе? — поинтересовалась Элис.

— Достаточно часто. Чтобы нарушить, как она выражается, покой холостяка, — рассмеялся Фрэнк, помешивая кофе. — Мама много путешествует. У нее куча друзей по всей стране, а также в Австралии и в Штатах, и, отправляясь навестить их, она всегда заезжает ко мне.

— Завидую тем, кто имеет возможность колесить по миру. Я поэтому и изучаю языки, хочу знать их в совершенстве. Когда получу степень, обращусь в министерство иностранных дел, и, возможно, мне предложат место переводчицы.

— А я думал, что ты хочешь стать писательницей. Это замечание не застигло Элис врасплох.

— Писать можно где угодно, было бы о чем, нашлась она.

— Ты говоришь, как моя мать. Я уже уловил определенное сходство между вами.

— Мы ничуть не похожи.

— Разумеется. Но я имею в виду не внешнее сходство. В вас обеих сидит какой-то телячий оптимизм.

— Между прочим, это не так уж и плохо. Я на собственном опыте убедилась, что если человек не верит в лучшее, то ему нет смысла жить, — с чувством сказала Элис, вспомнив состояние своей матери в первые после несчастья месяцы, когда та поверила приговору медиков, что больше не сможет ходить. — Ты тоже оптимист, хотя и не хочешь признаваться в этом. В противном случае ты бы не писал книги с хорошим концом, а сочинял мрачные опусы, герои которых рассуждают о неизбежности смерти и ничтожности человеческих страданий по сравнению с вечностью.

— Ладно-ладно. — Фрэнк рассмеялся, перехватив руку Элис, которой она возмущенно размахивала. — Я вовсе не собирался критиковать тебя. Забудь об этом.

— Но ведь ты никогда ничего не говоришь просто так, — ответила она, стараясь не замечать, как нежно он играет ее пальцами. — Как у профессионального писателя, в каждой твоей фразе кроется подтекст.

— Что особенного в том, что я назвал тебя оптимисткой? — Фрэнк сжал ее пальцы. — Конечно, ничего, важно, как ты это сказал. — Он слегка ослабил хватку. Это был подходящий момент, чтобы окончательно высвободиться.

— А ведь ты, наверное, и представить себе не можешь, что я завидую твоей жизнерадостности и уверенности в том, что судьба поступит с тобой по-справедливому.

Элис удивленно взглянула на собеседника из-под опущенных ресниц. Он ей завидует… Это не совсем то, чего она ожидала.

— Я только сейчас начинаю понимать тебя, но, возможно, через пару часов пойму еще лучше, — с хитроватой усмешкой заметил Фрэнк.

Элис растерянно заморгала. Ей явно не хватало искушенности в общении с мужчинами, чтобы понять, что он имел в виду. Просто насмехается над ней?

— Опять ищешь подтекст в моих словах? Возможно, страстью к полунамекам я воспылал благодаря тому, что несколько лет проработал в аппаратах наших военных атташе в странах Европы.

— Так ты служил в армии? — удивленно воскликнула Элис.

Вот, оказывается, откуда прекрасная физическая форма и жесткость характера, а также вызывающая раздражение привычка считать, что другие должны безоговорочно выполнять его приказания!

— Я окончил университет благодаря денежной помощи дяди-адмирала, — пояснил Фрэнк. — Моя семья жила довольно скромно, пока не раскрылось дарование мамы.