— Что ж смущаться, дорогой Господин О-Бри, — сказал он коменданту с тенью улыбки, — вы ведь и вправду приходитесь мне троюродным братом, а ваш Младший достаточно смел, чтобы быть достойным вашего рода… — и повернувшись к Элсу продолжал другим тоном. — Лошади готовы, но Младший О-Бри хочет создать другой прецедент — варвар, присутствующий при поединке. Ты будешь иметь возможность его поздравить… хотя я и сомневаюсь в благодетельности твоих благословений.

Поздравить, потрясённо подумал Элсу. Что за бред! С чем — поздравить?!

Комендант щёлкнул ключом в замке. Элсу вышел на лестницу с ощущением полной нереальности происходящего. Зи-А наполовину обнажил клинок великолепного меча — прямого, как носят северяне, той чудесной ковки, которая оставляет муаровые следы на металле.

— Элсу, дотронься до этого! — воскликнул он, сияя. — Это — подарок Дядюшки, молния — правда?!

О, демоны подземелий и водных бездн, подумал Элсу, ты ведь не видишь его! Жалость — такое подлое чувство, жалость — так отвратительно тебе и так унизительно тому, кого жалеешь! Элсу заставил себя стряхнуть жалость с души, спросил О-Наю:

— А мой меч вернёте? — и его голос прозвучал злее, чем хотелось.

— Нет, — ответил маршал брезгливо. — Его получат твои братья.

От унижения Элсу кинуло в жар.

— Хочешь показать языческой черни Львёнка без меча? — не выдержал он.

— Да, — бросил О-Наю кратко и насмешливо.

Зи-А тронул маршала за подбородок, повернув его лицо к себе — у коменданта на лбу выступили капли пота.

— Дорогой Дядюшка, — сказал Зи-А умоляюще, — я прошу вас позволить Элсу не чувствовать себя пленным хоть один только час! Он ведь не враг нам больше — к тому же я не верю, что он будет опасен для гарнизона крепости, — добавил Зи-А с лукавой улыбкой. — Вы были так великодушны к пограничникам — покажите же пример великодушия к побеждённым врагам, Дядюшка…

Элсу впервые увидел, как О-Наю смеётся.

— Жаль, что ваш Младший останется здесь, Господин О-Бри, — сказал он. — Этот маленький лис, умеющий поймать не только цыплёнка, но и воробья, мог бы делать политику при дворе. Отправьте вашего ординарца к моим людям — пусть пришлют меч Львёнка. Это может быть забавно.

— Благодарю, — сказал Элсу, имея в виду Зи-А, а не О-Наю.

Один из пограничников накинул Элсу на плечи полушубок:

— Сегодня началась зима, Львёнок — не окоченей… — и Элсу подумал, что надо было бы сбросить его с себя, но удержался.

О-Наю и его свита спустились по лестнице в кордегардию, и вышли через неё в крепостной двор. Элсу шёл за ними, а за ним, по пятам — рослый солдат — но этот докучный конвой воспринимался лишь краешком глаза и разума: Элсу отчаянно хотелось покинуть свою тюрьму, хотя бы под стражей.

В кордегардии и крепостном дворике было непривычно многолюдно. Снег сделал мир вокруг ослепительно чистым и нарядным, а поверх снега, на кронштейнах для факелов, висели ярко-красные фонарики. После казарменной затхлости особенно остро и сладко пахло зимней свежестью и пряным дымом с маленькой, вытащенной во двор жаровни.

Элсу увидел многих примелькавшихся пограничников, свободных от патрулирования на сегодня — с красными лентами в волосах или на поясе — и совершенно неожиданных в крепости штатских. Светловолосый парень в меховой безрукавке поверх странной здешней одежды, пивший с офицерами травник, стоя у лестницы на крепостную стену, просиял, сунул кому-то в руки свою чашку и заорал на весь двор:

— Привет, Медный Феникс!

— Привет, Южный Ветер! — закричал Зи-А, отпустил локоть маршала и побежал через двор.