Глаза писателя метнулись к открытому гробу.

— Вы случайно не знаете, когда придет следующий автобус?

— Да как ты смеешь приходить сюда сейчас, — возмутился священник. Он резко указал на гроб. — Ты не видишь, моя мать умерла?

— Я сожалею, отче, — выдавил из себя писатель, но подумал, Боже!

Он поспешил обратно. На улице он почувствовал себя странно: не опустевшим, как раньше, а ошалевшим и вышвырнутым. Это город, или это я? Внезапная и обильная вспышка пота сделала его рубашку, залитую рвотой, по ощущениям, как пальто слизи.

Пот был предвестником, как горн…

О нет.

…для голоса:

— ИЩУЩИЙ. ИЩИ!

Кварталом ниже, на углу, светился знак: ПОЛИЦИЯ.

Его шаги отзывались в голове, как какой-то нимб, когда он побежал туда. Конечно, полиция будет знать о следующем автобусе. Он толкнул дверь, собираясь что-то сказать, но замер.

Здоровенный полицейский с бакенбардами впился взглядом в него:

— Че те надо, приятель? Я занят.

— Я… — попытался писатель.

Коп действительно был занят. Он стоял позади длинноволосого подростка, который был прикован наручниками к стулу. Шнур и дубинка образовывали жгут, который он затягивал вокруг шеи парня.

— OK, панк, — предупредил полицейский. — Больше никакого дерьма. Где их наркотики?

Подросток, конечно же, не мог ответить, даже если бы хотел. Его душили. Раскрытый в панике рот, исказился, лицо раздулось.

— Все еще молчишь, да? — коп сделал еще один оборот жгута.

— Какого черта ты делаешь? — закричал писатель.

— Полицейское дело. Этот парень — наркоторговец, подписано лично им. Вероятно, продает это дерьмо детишкам в детском саду. Ну знаешь, весь этот «крэк» и «PCP». Мы должны быть немного жестче; это единственный способ вытрясти что-либо из него.

Немного жестче? Писатель ошеломленно смотрел. Коп закручивал жгут до самого конца, пока шнур не заскрипел. Тело мальчишки напряглось на стуле, а его лицо начало синеть.

— Говори, панкота. Где ваша заначка? Кто ваш посредник?

— Как он может говорить? — выкрикнул логичный вопрос писатель. — Когда твой жгут вокруг его гребаной шеи!

— Катись, приятель. Это дело полиции. — Полицейский остановился и глянул вниз. — Ах, дерьмо, похоже он подох. — Подросток дернулся несколько раз, а затем вяло сполз со стула с мертвым, опухшим лицом.

Безумие, подумал писатель.

Коп размотал жгут и снял наручники.

— Простой наркоторговец, мы ничего не потеряли. Нет смысла разоряться об этом. — Он дружелюбно взглянул на писателя. — Девчачья ли, или мальчишеская писюлька — все они розовые внутри, верно, приятель? Помоги мне стянуть его штаны, мы можем вдуть ему перед тем как он закоченеет.

Вывеска на стене гласила: Служить и Защищать. Писатель, c колотящимся мозгом, вывалился из участка.

Телефон, промелькнула мысль. Он бросил свой чемодан посреди улицы и вдруг зашатался. Здесь что-то случилось. Надо позвонить кому-нибудь, вызвать помощь. Дома отодвинулись прочь с улицы и выглядели безвредно. Он постучал в первую же дверь.

Мужчина средних лет, ответил:

— Да? Могу я вам помочь, молодой человек?

— Я… — попытался писатель.

Человек был накрашен тенями для век и вишнево-красной помадой. Также он был одет в трусики, подвязки и чулки. Зажимы из нержавейки были «привинчены» к его соскам, раздувая мясистые концы.

— Круто, не так ли?

— А?

Человек спустил гофрированные трусики, обнажив половой член и мошонку, сверкающую булавками.