Обычно, когда отряд торопится переправиться через реку, каждый хватает себе первый попавшийся кусок дерева, который поможет ему держаться на воде и поможет сохранить сухим оружие и снаряжение. Без сомнения, они подумали, что мы так и сделали.

Когда они отошли примерно на сто ярдов от нашего убежища, мы смогли хорошо их рассмотреть, и, привыкнув к высоким и хорошо одетым индейцам равнин, я я удивился тому, как они выглядят. Почти все они были невысокого роста и мощного телосложения. Они носили потертые, темные гетры из оленьей кожи, рваную и изношенную одежду из бизоньей кожи и их головные уборы сделаны из шкуры с волчьей головы. Их растрепанные и спутанные волосы свободно падали на плечи и частично скрывали их лица. Ружей н у кого не было; у некоторых не было и щитов, но у всех были луки и колчаны со стрелами.

Отряд продолжал двигаться вниз по берегу и скоро исчез за поворотом реки. Ворон решил что, скорее всего, они направились в набег за лошадьми, поэтому слишком усердно нас искать не станут. Мы решили остаться на этом месте до темноты, а потом столкнуть сосну на глубокую воду и попробовать вернуться к южному берегу.

Мы с Питамаканом заговорили о том, как неудачно появились эти Змеи, и Ворон сказал нам, что они не все такие как те, что здесь прошли. В этот союз, по его словам, входило три племени: одно называло себя Шин-и-дай-кас, что значило Едящие Собак; другое – Уах-ан-и-кас, или Едящие Рыбу, и Пан-ах-тис, или Воры. Самым большим из этих племен были Едящие Собак. Это были высокие, стройные люди, они хорошо одевались и владели огромными табунами. Жили они на равнинах между Змеиной и Лососиной реками, где водилось много бизонов. Едящие Рыбу тоже были большим племенем, но это были грязные, неопрятные, бедные люди, все свое время они проводили у воды, где ловили рыбу, которой и питались. Хуже всех были Воры; они бродили небольшими отрядами и воровали у всех, даже в у других племен своего народа. Хотя они и были бедными и грязными, охотниками они были самыми лучшими, поскольку могли где угодно проползти, не будучи замеченными, и так хорошо умели подражать голосам зверей и птиц, что те сами к ним шли. Несомненно, встреченные нами принадлежали к Ворам.

Мы спали по очереди весь день. Как только настали сумерки, мы приготовились оставить остров. Мы обнаружили, что мель простиралась с верхнего конца острова к северному берегу реки; поэтому мы оставили сосну в покое, и пересекши реку, продолжили наш поход по той стороне. Идти в темноте через лес, постоянно на что-то натыкаясь, было трудно, и за ночь мы прошли не более восьми – десяти миль. Когда рассвело, мы сделали плот из плавника и березовых прутьев, срезанных на южном берегу реки, и вернулись к тропе. На пыли отпечатались следы босых мужчин, идущих на восток – очевидно, Воры были слишком бедны, чтобы носить мокасины, или же их женщины были слишком ленивыми, чтобы сшить их.

Вместо того, чтобы ждать до сумерек, мы отправились дальше в полдень в тот же день и начали охотиться, потому чт о за время пути съели последние запасы сушеного мяса. Мы подстрелили из лука нескольких оленей, но упустили их. В конце дня Питамакан убил молодую олениху, которая пересекла тропу прямо перед нами.

Мы очень хотели есть. Отнеся животное к реке, мы поджарили часть мяса на костре из плавника. Пока мясо жарилось, Ворон стоял на страже, когда все было готово, мы погасили костер и отошли подальше в густой лес, чтобы попировать.

Наевшись нежного мяса с жареных ребер, мы потеряли всякий интерес к путешествию через бесконечный темный лес, поэтому завернулись в одеяла и проспали всю ночь.

Ушли мы с этого места только днем. Тропа пересекала долину, по которой текла быстрая и извилистая Грин-Ривер, и день за днем было одно и то же – однообразный темный тихий лес, в котором лишь иногда встречались ручейки.

Однажды мы остановились, чтобы смотреть на поток, который, как я думаю, теперь известен как водопад Томпсона.