– Мам, можно я годик подумаю, а? Папа ведь тоже не сразу журналистом стал… Искал себя… Понимаешь, я до сих пор не уверена, куда мне поступать…

– Может, в кулинарный техникум? – улыбнулась мама.

– Может, и в кулинарный…

Мама продолжала улыбаться. Наташа чмокнула ее в щеку:

– Вижу-вижу, к чему ты. Мол, повар из меня никакой. Согласна. Пока дома буду практиковаться. Ужины вам с папой готовить.

На том и порешили.

Наташу отец пристроил секретаршей к своему приятелю в мебельную фирмочку. График был удобный – с девяти утра до девяти вечера, но всего два раза в неделю. Платили мало – зато и обязанностей негусто. Только-то делов: радостно голосить в телефон: «Гарнитур-люкс, добрый день!» – да печатать разные платежки-гарантийки.

Наташа искренне наслаждалась взрослой жизнью и свободой. Свободой от школьного занудства и жесткого графика. У нее впервые появилось личное время. Никаких факультативов, репетиторов и подготовительных курсов. Хочешь – зубри, как пишется реализм и почему Базаров считается «типичным представителем». А хочешь – пиши статьи и заметки. Или кулинарничай. Или встречайся с поклонниками без оглядки на то, что ночью потом придется заниматься, наверстывать…

Наташа принялась баловать родителей кулинарными шедеврами. Не каждый день, конечно, а под настроение. Она скупала у кавказцев на рынке всевозможные приправы. Тратилась на авокадо и лаймы. Изучила больше тридцати сортов сыра.

Родители не возражали. Подсмеивались, конечно, требовали на ужин обычных сосисок, приставали с вопросами, успеет ли она до лета еще раз прошерстить всю вступительную программу? Но, не скрывая, радовались, когда вечером их поджидал настоящий ужин, с крахмальной скатертью и салфетками к скатерти в тон.

– Мне с тобой деньгами делиться надо, – хохотала мама, – я еще полставки взяла с тех пор, как ты меня от готовки освободила!

– Эх, повезет кому-то с женой! – вздыхал папа. И добавлял вполголоса, влюбленно щурясь на супругу Елену Витальевну: – Не то, что мне, всю жизнь мучаюсь.

За что и получал от мамы. Она любила говорить, что лучшее оружие против мужа, как и против мух, – свернутая в трубочку газета.

Максим Петрович потирал ушибленное газетой ухо:

– Вот так всю жизнь! – И грохотал командирски: – Давай, Наталья, добавки подкладывай.

…Сегодня папа, слегка подшофе, пришел, когда рыба уже давно томилась в миске под грудой полотенец, а мама при полном параде вконец извелась, что они опоздают. Но с мужем она поздоровалась спокойно, ласково. Будто и не жаловалась только что дочери: «Папка твой совсем совесть потерял».

Наташа в который уж раз порадовалась за родителей. И, честно сказать, немного им позавидовала. Как у мамы только получается!.. Она, Наташа, когда ее поклонник Костик опаздывает хоть на минуту, всегда не выдерживает и принимается нудно ворчать.

– Извини, Еленочка, – сказал папа извиняющимся голосом, – я сам им позвоню, скажу, что мы задержимся… Наташенька, слышу, рыбкой пахнет? Ну-ка, положи мне! На приемы нужно приходить сытым, а то захмелеешь сразу…

Папа накинулся на рыбу с кунжутом, аппетитно захрустел салатным огурчиком. Наташа бдительно следила, чтобы хватило и хлеба и сока и чтобы добавки вовремя подложить.

– Умница, вкуснота необыкновенная, – похвалил отец. – Свежую рыбу, что ли, купила?

– Не, обычная, мороженая. С рынка, дешевая…

– Да, ты у нас специалист!.. Насчет всякой дешевки…

– Что ты хочешь сказать? – подозрительно поинтересовалась мама.