|
Да как он вообще осмелился просить ее об этом! Неужели он не может понять, что встреча с людьми из «Орлиной эскадрильи» неизбежно напомнит ей о безудержной храбрости и мужестве, потерянных навсегда, о славных днях, как сказал Тони в их ужасном последнем разговоре, из которого Фредди не забыла ни единого слова. О тех самых днях, когда она была влюблена в свою работу и в Тони, и эти дни любви слились воедино. Тогда она всем существом ощущала свое призвание, и это поднимало ее до таких высот, о которых теперь она вспоминала с тоскливой завистью к прежней Фредди. И вдруг Джок проявляет такую черствость! Ни за что на свете она не войдет в зал, где сидят те, кто когда-то видел ее счастливой. Но Фредди так и застыла с открытым ртом: Джок не дал ей произнести ни слова, ни на минуту не умолкая.
— Нет, я не переживу, если ты не согласишься пойти со мной, — с убитым видом говорил он. — Сама подумай, у каждого из этих ребят есть жена, а у половины — дети. Ты не представляешь, что они говорили мне на прошлом балу! «Бедняга Джок, что, ты не смог найти себе женщины? Нет, что-то с тобой не в порядке. А может, ты слишком привязан к мамочке? Уверены, ты никогда не женишься и кончишь свою бесполезную жизнь старым холостяком». Или хуже того: «Я нашел для тебя девушку!» — и начинали знакомить со своими сестрами. Я очень люблю этих ребят, Фредди, но больше не хочу появляться на балу один, а из знакомых девушек я не мог пригласить ни одной — ведь они совершенно не умеют держаться, и это было бы кошмаром. Ну неужели тебе жалко потратить вечер, чтобы помочь мне? Ты просто прикроешь один из моих флангов и, если они, или особенно их жены, начнут атаку, сменишь разговор и снимешь их с моего хвоста. Понимаешь, в этой стране быть холостяком в тридцать один год — преступление против американского образа жизни. А если когда-нибудь тебе понадобится спутник — пожалуйста, рассчитывай на меня… Он не принимал никаких отговорок, но единственного, что заставило бы его замолчать, Фредди ни за что на свете не согласилась бы произнести — того, что, с тех пор как удрал Тони (а он считал спасением как можно быстрее уехать от нее), она лишилась сил от бесконечной войны с самой собой и стала инертной. Она испытывала глубокий стыд, униженная укорами Тони и сознанием того, что они справедливы. Фредди беспрестанно обвиняла себя во всем. При этом она злилась как никогда в жизни. Этот слабовольный человек, уже совсем не молодой, свалил все заботы и проблемы на свою жену! Но, охлаждая гнев, память настойчиво твердила ей, что Тони прав: в Англии он был счастлив и все шло хорошо, пока они не переехали в Калифорнию. Каждый вечер, уложив Энни спать, Фредди вершила суд над собой. Она была обвинителем и защитником, судьей и присяжными; она обвиняла себя и находила оправдания, вспоминая до мельчайших подробностей последние пятнадцать лет своей жизни. Мак никогда не ушел бы от нее, если бы поверил, что она прислушается к голосу разума, он никогда не уехал бы в Канаду и не погиб бы там. А Тони? Почему ее не удовлетворяла жизнь в «Лонбридж Грейндж»? Ведь это была именно та жизнь, о которой мечтают многие женщины. Почему она не смогла приспособиться? Почему не постаралась стать женственнее? Походить на Пенелопу, Джейн, Дельфину, свою мать? У них на первом месте — мужья, их детей не коснулся развод, и они вели полноценную жизнь, приносившую им удовлетворение. Но, черт возьми, разве у нее нет никаких прав? Разве ее мечты и увлечения не имеют значения? Почему нельзя желать, если знаешь, что волей и упорством добьешься этого! Лишь изредка Фредди давала себе передышку от этой изматывающей душу борьбы между стыдом и гневом. Никто не догадывался ни о том, что это Тони бросил ее, ни о том, что у него есть любовница, мысль о которой даже не приходила Фредди в голову. Теперь она потеряла всякую веру в себя. И все же теперь понимала, что ни один из доводов не позволит ей уклониться от приглашения Джока. |
