— Если бы ты не выставлял их в коридор, пока готовишься к выходу, этого не случалось бы, — ответила Ева, давясь от смеха.

— Не смейся, когда у тебя появятся мозоли, милашка, вот тогда ты поймешь. Жюли, другую пару туфель, и мигом. Господи, мой выход через две минуты!

— Иду, иду! — В комнату влетела Жюли с младенцем под мышкой. — Сузи, — крикнула она через плечо, — иди сюда и забирай своего сосунка, пока патрон не услышал его воя. — Отдав Болди туфли, Жюли тут же выскочила. Ей на смену явился Марсель с круглым подносом, на котором были кофе и пирожные.

— Прошу, медам. Я угощаю, Мэдди, раз у тебя гостья, — галантно проговорил он, целуя девушку в обе щеки.

— Как ты мил. О, я забыла правила хорошего тона… как, впрочем, и следовало ожидать. Марсель, позволь представить тебе баронессу де Куртизо.

Молодой человек склонился над рукой Мари-Франс де Куртизо.

— Польщен, баронесса, — церемонно произнес он. — Позвольте представиться — герцог де Сен-Клу.

Баронесса не смогла заставить себя ни кивнуть, ни ответить.

— Марсель, увидимся позже, ладно? — сказала Ева, указав глазами на дверь.

Поняв ее, Марсель исчез. Женщины остались наедине.

— Ева, — настойчиво заговорила тетка, — еще не поздно! Если ты уедешь домой вечерним поездом, я отправлюсь с тобой, и завтра все в Дижоне поймут, что этот шарж не имеет к тебе никакого отношения. Если кто-то и упомянет об этом в разговоре с тобой, ты скажешь, что не имеешь об этом понятия, а твои родители смогут утверждать, что, вероятно, это какая-то артистка, очень похожая на тебя. И никто не докажет обратного. Слава Богу, ты не пользовалась своим настоящим именем, а с этим гримом тебя не узнать. Ах, Ева, ну одумайся же! — Тон баронессы стал умоляющим.

— А зачем мне возвращаться? — спросила Ева.

— Зачем? Да если не сделаешь этого, моя девочка, ты — конченый человек. Ты совершенно опустилась, Ева, унизила и опозорила себя, но тебе необходимо сохранить положение в обществе! Неужели ты не понимаешь, что для этого еще есть время, хоть и очень мало?

— Это вы ничего не понимаете, моя бедная тетя. Я уже не та девочка, которая уехала из дома прошлым августом. Вы же знаете, я писала домой каждую неделю, однако опускала самое важное.

— Полагаешь, родителей сейчас волнует, что у тебя был любовник? Думаешь, это самое важное? Если с этим покончено — превосходно, — сердито бросила баронесса, — и забудь об этом навсегда. Тебя всегда так оберегали, что я не удивилась, когда кто-то решил воспользоваться этим подарком. И как это ты ухитрилась познакомиться с мужчиной? Никто из нас так и не догадался. Однако не будь дурой, не ломай своего будущего.

— А вдруг я уверена, что мое будущее здесь? — спросила Ева.

— Здесь? В этой грязной, убогой комнатушке? С этими жалкими, грубыми и вульгарными людьми? В этом сарае? Это невозможно! Я этого не допущу.

Пока баронесса говорила, дверь в гримерную опять отворилась без стука, и в комнату, лая по-собачьи, на четвереньках вбежала статистка. Ее голые груди свободно болтались из стороны в сторону. Она с интересом принялась обнюхивать ноги баронессы, словно пес, собирающийся задрать лапу. Ева, не выдержав, вскочила.

— Хватит, Мортон! На этот раз ты зашел слишком далеко! — завопила она. — Немедленно убери отсюда это безобразие! Мортон, ты меня слышишь?

В комнату робко просунулась голова самого знаменитого иллюзиониста и гипнотизера Франции.

— Я думал, ты одна, любовь моя.