— Вы сочиняете психологический вздор о душах и мыслях убийц. Не постыжусь признаться, мне нравится. Мои коллеги считают, будто у меня довольно оригинальное чувство юмора. Если вы думаете, будто я фантазирую, разыгрываю вас ради шутки, выбросьте это из головы. Поверьте мне, я не шучу.

Только тут Дик понял, что он действительно не шутит.

— Эта женщина, — очень четко проговорил сэр Харви, — коварная злодейка. Чем раньше вы к этой мысли привыкнете, тем скорей с ней разделаетесь. И тем целей будете.

— Целей?

— Вот именно. — Лоб сэра Харви опять жутко сморщился. Он заерзал в кресле, устраиваясь поудобней, потом, терзаемый болью, сердито замер на месте. — Только вот в чем проблема, — продолжал он. — Она, по моей оценке, не особенно умная женщина. Тем не менее снова и снова делает свое дело и выходит сухой из воды! Нашла способ убийства, который ставит в тупик и Гидеона Фелла, и меня самого.

Впервые слово «убийство» прозвучало в связи с Лесли Грант, открыв новые бездны, новые врата ада. Дик еще слепо искал объяснений.

— Постойте! — потребовал он. — Вы что-то сказали насчет отпечатков минуту назад. Значит, она была под следствием?

— Нет. Отпечатки сняты неофициально. Она никогда не была под следствием.

— Да? Откуда тогда вам известно, что она виновна?

Лицо его собеседника выразило безнадежность.

— Вы не поверите мне, мистер Маркем, до прибытия нашего друга из Скотленд-Ярда?

— Я этого не говорю. Только спрашиваю, на чем основаны ваши утверждения. Если Лесли виновна, почему полиция ее не арестует?

— Потому что доказать не может. Не забывайте, три случая! А доказать что-либо невозможно.

Главный патолог министерства внутренних дел вновь бессознательно попытался сменить позу и снова почувствовал резкую боль. Но теперь его одолевали другие заботы, и он почти ее не заметил. Пробежался пальцами по обитым ручкам кресла, не сводя обезьяньих сверкающих глаз с Дика Маркема. Взгляд был полон такого сарказма, что казался почти восхищенным.

— Полиция, — продолжал он, — сообщит вам детали и точные даты. Могу рассказать только то, что знаю по личному опыту. Будьте добры не перебивать меня без крайней необходимости.

— Ну?

— Я познакомился с этой дамой тринадцать лет назад. Наше так называемое правительство тогда еще не удостоило меня рыцарского титула. Я еще не был главным патологом министерства внутренних дел. Частенько исполнял обязанности полицейского хирурга и патолога. Однажды зимним утром — даты, повторяю, полиция сообщит — нам стало известно, что в доме на Гайд-парк-Гарденз найден мертвым в своей туалетной комнате, смежной со спальней, некий американец по фамилии Фостер. Я туда отправился вместе со старшим инспектором Хэдли, ныне суперинтендентом. Казалось, это явное самоубийство. Жены покойного ночью не было дома. Тело обнаружили полусидящим на диване за столиком. Смерть наступила от инъекции синильной кислоты в левую руку. Шприц нашли на полу, рядом с ним.

Сэр Харви помолчал.

Морщинистые губы сложились в весьма жестокую улыбку.

— Ваши изыскания, мистер Маркем, — расправил он пальцы, — ваши, так сказать, изыскания наверняка дали вам представление о синильной кислоте. Проглоченная, она действует мучительно, но быстро. Введенная в вену, действует мучительно, но еще быстрее. Случай Фостера представлялся несомненным самоубийством. Ни один мужчина в здравом уме не позволит убить себя уколом в вену из шприца, от которого за десять шагов разит горьким миндалем. Окна туалетной были заперты изнутри. Дверь не только закрыта изнутри на засов, но еще приперта чрезвычайно тяжелым комодом.