Доктор Фелл ответил не сразу.

— Когда я в этой комнате обдумывал разные вещи, — продолжал он, — прибыл Хэдли. Бросил один взгляд на тело и сразу сказал: «Господи боже, да это ведь Сэм Девилья». А потом, как вы позже услышали, коротко обрисовал мне карьеру Девильи. И одно его замечание определенно меня убедило, что нам нужен именно доктор Миддлсуорт. Видите ли, Сэм Девилья изучал медицину.

— За шесть месяцев, — добавил Хэдли, — получил диплом.

Доктор Фелл наставил на Дика сигару.

— Я рано утром спросил Миддлсуорта — и вы тоже подобный вопрос задавали, — что его впервые заставило заподозрить в «сэре Харви Гилмене» самозванца. Помните?

— Да.

— Он отвечал приблизительно таким образом. Сообщил, что будто бы расспрашивал мнимого сэра Харви об одном громком недавнем деле. И «сэр Харви», по словам Миддлсуорта, неосмотрительно и даже громогласно упомянул о двух камерах сердца. «Это немного насторожило меня, сказал Миддлсуорт, — так как любой студент-медик знает, что у сердца четыре камеры». Подобная оплошность попросту невозможна. Сэм Девилья, серьезно изображая сэра Харви Гилмена, никогда бы не совершил и не мог совершить такой медицинской ошибки. Это не в его характере, это нелепо. Значит, Миддлсуорт солгал. Но зачем? — Тут доктор Фелл покосился на Хэдли, усердно строчившего карандашом. — Хэдли, вы захватили с собой признание Миддлсуорта?

Хэдли вытащил из-за кресла портфель, открыл его, достал из синей папки отпечатанный под копирку листок, внизу которого стояла расплывчатая, коряво нацарапанная подпись, и протянул доктору Феллу. Доктор взвесил папку на ладони.

В ярком солнечном свете, лившемся в комнату через два окна, одно разбитое, другое с пулевым отверстием, лицо доктора Фелла приобрело значительное, мрачное, тягостное выражение.

— Миддлсуорт продиктовал признание, — объяснил он, — перед смертью, в пятницу вечером. История, если угодно, чудовищная. Впрочем, это понятная, честно рассказанная, страшная человеческая история.

— Проклятье! — выпалил Дик Маркем. — В том-то и дело. Мне нравился Хью Миддлсуорт!

— Мне тоже, — сказал доктор Фелл. — И в определенном смысле вполне справедливо. Любой, кто избавил мир от мошенника вроде Сэма Девильи, заслуживает немалой благодарности. Если бы он не потерял голову и не застрелил ни в чем не повинную начальницу почты…

— Вы, как я понимаю, прикрыли б его? — сухо и саркастически вставил Хэдли. — И так фактически позволили покончить с собой.

Доктор Фелл проигнорировал замечание суперинтендента:

— Невзгоды его одолели. Девять лет назад, прежде чем Миддлсуорт добился в Шести Ясенях уважаемого положения, он вел отчаянно тяжелую жизнь и взялся за одну работу. В довольно убогой лондонской лечебнице, которая специализировалась на нелегальных операциях. Сэм Девилья это знал, к тому же располагал доказательствами.

Нацелившись на драгоценности мисс Грант, Сэм приехал сюда и привлек к своим замыслам Миддлсуорта, который ни сном ни духом не подозревал, что в действительности Сэм получил медицинское образование. Считал его просто ловким мошенником.

«Слушайте, — сказал Сэм, — я приехал в Шесть Ясеней, чтобы выдать себя за другого и получить драгоценности, а вы будете мне помогать». И без того измученный Миддлсуорт оказался в безвыходном положении. «Я вас покрывать не стану, — заявил он. — Как только вы исчезнете с драгоценностями, все догадаются, что я тоже замешан. Результат тот же самый, что и от разглашения прежней истории.