Петр, помнится, пришел этой весной в больницу навестить Стаса с задранной вверх загипсованной ногой. Полюбовавшись лежащим на больничной койке другом, Кириллов глубока вздохнул:

— Эх, Стасище, дружище… Ну я же тебя, нюня-интеллигент, сто раз предупреждал — ты не боец, дурило, не боец! Ты, Стасище, на всяческие там пощечины-тычки не рассчитывай. Тебе ответят кулаком или, вот как сейчас, пулей… Запомни, Гущин, навсегда и на носу себе заруби — ты успеешь сделать только один удар! Причем, в твоем случае, прости, дружище, подлый. Так что, всяческие там свои интеллигентские пихания — забудь. Бей один раз, исподтишка, но чтоб наверняка. Хотя бы убежать успеешь.

Гущин тогда нисколько не обиделся — торчащая вверх загипсованная нога служила лучшим доказательством справедливости Кириллова. И друг, присев на койку, показал майору, куда бить.

— Надеяться, что пробьешь поддых бандосу и отключишь, сразу скажу, Стас, не надо. Твой вариант: кадык, глаза и пах. Бей один раз, но сразу же наверняка! — Заметив, что майор поморщился, Петя кивнул: — Да, понимаю, пальцем глаз проткнуть… малоприятно. Но что же делать? Бывают случаи, дружище, когда либо ты, либо тебя… Без вариантов.

Сейчас у кабинетного работника Гущина наступил как раз тот случай. Майор изображал помутнение рассудка, тяжело дышал, но наблюдал за Водяным сквозь неплотно сомкнутые ресницы… К сожалению, убийца не ответил на вопрос, и узнать, что конкретно он добавил в воду — снотворное или яд? — не получилось. Стас попросту изображал готовность отключиться и ждал, когда же наконец у людоеда терпение-то лопнет?! Когда он заключит, что порция отравы могла быть неверно рассчитана и пленник будет еще долго пыхтеть и мучится? Когда убийца наклонится над заложником?!

Стас безвольно мотнул подбородком, сделал «последнюю попытку» удержать голову… но она мотнулась вниз. Обвисла на шее.

«Если он не начнет меня сразу душить, а примется отстегивать наручники… потерплю еще немного», — суматошно размышлял майор. Безусловно, Стас надеялся, что Водяной спустился в подвал уже с ключами от наручников в кармане, но если он прежде начнет душить, то придется извернуться и ударить даже пристегнутым. А после уж обшаривать его карманы.

Но есть опасность, что Водяной упадет слишком далеко. Или ключей у него в кармане не окажется. И тогда все бесполезно: если упавший далеко маньяк отлежится, то отомстит уже по-полной.

Водяной присел на корточки, похлопал Стаса по щеке, от чего голова пленника безжизненно и вяло помоталась. Решив, что все в порядке и пленник не опасен, Михаил начал отстегивать наручник от трубы. Перегнулся через Станислава, как бы нарочно подставляя под удар кадык, и не заметил, как под его телом пальцы майора сжались в кулак…

Отстегнув «браслет» от трубы, убийца начал распрямляться, и у Гущина наконец-то появилось пространство для размаха и полета кулака!

Удар! Кадык затрещал, Водяной захрипел и принялся наваливаться на майора!

Стас, пинком колена, скатил с себя сипящего маньяка. У Миши были короткие волосы и схватить за них не получилось. Но следователь, обретя в припадке ярости невероятную силищу, схватил психопата за одежду на плечах и несколько раз треснул Водяного затылком о бетонный пол!

Один раз! Второй! Еще, еще!!

Михаил захрипел, закашлял кровью, закатил глаза. Продолжая прижимать его всем телом к полу, Гущин дотянулся до кармана убийцы, пошарил там…

Есть! Небольшой ключ от наручников оказался в руке Стаса. Майор подтянул мычащего убийцу к стене, выгнул его руку и, просунув запястье в «браслет», пристегнул к трубе.

Продолжая нажимать на грудь сипящего маньяка локтем и придавливая его к полу, просунул пальцы в карман ветровки и достал оттуда мобильный телефон, способный по звонку отправить всех на Небеса.