Уже через две минуты Эби стояла за каменной оградой особняка, час назад казавшейся ей крепостной стеной.

Свободная.

В новой добротной одежде и с деньгами, на которые можно жить целый месяц…

Приступы участились, но Эйдена это не беспокоило. Он уже разучился тревожиться за свою жизнь. Да и не больно, в общем-то: просто закружится вдруг голова, в глазах потемнеет, и летишь в пустоту… А оказываешься на газоне. И если, разомкнув веки, увидишь склонившуюся к тебе веснушчатую мордашку, поймаешь взволнованный взгляд – почему бы и нет?

Но сегодня слабость и темнота настигли его в доме. Не было мягкой травы, никто не спешил справиться о его самочувствии. Не было теплых, упрямо ускользающих губ, чья сладость могла бы разбавить остававшийся после приступов горьковатый привкус во рту… А значит, не было и причин разлеживаться на полу в коридоре второго этажа.

Когда из головы выветрился туман, оставив лишь тупую боль, с которой за годы Мерит уже сроднился, молодой человек поднялся и, придерживаясь за стену, добрел до своей комнаты.

Хотелось рухнуть на кровать, но он заставил себя зайти в ванную. На ощупь, щурясь от режущего глаза света, открыл краны…

К обеду он спустился, полностью приведя себя в порядок, и почти не опоздал. Дориан как раз разливал по тарелкам суп.

– Где Эби? – Эйден сначала сел за стол, а уж после понял, что не так в открывшейся ему картине.

– Я послал ее купить газет, – ответил маг. – Те, что принес с утра почтальон, теперь можно прочесть лишь посредством сложного и энергоемкого ритуала.

– А, газеты…

Определенно, он туго соображал после приступа. Зачерпнул ложкой ароматного варева, поднес ко рту… и замер на несколько секунд. Сглотнул скопившуюся на языке тягучую горечь.

– Купить? Вы выпустили ее из дома?

Дориан безмятежно улыбнулся:

– Выпустил. И денег дал. Целых десять рейлов!

Эйден медленно опустил ложку в тарелку.

– Вы упрекали меня в том, что я не замечаю людей, – пояснил донельзя довольный собой хозяин. – Я заметил. Девушка она неплохая, неглупая, так что, если вернется, быть может, предложу ей постоянную работу. Мне возвратили старый долг, так что я в состоянии нанять прислугу.

– А… если не вернется?

– Значит, не найму, – пожал плечами маг. – Зачем мне служанка, которая может сбежать с моими деньгами?

Мерит стиснул зубы и вцепился в край стола.

– Вам нехорошо? – забеспокоился мэтр Лленас. – Воды?

– Н-нет. Просто выйду. На воздух. Я… Я выпил бы кофе, но раз Эби нет… Давно она ушла?

– Около пяти минут назад. Почта недалеко, так что еще через десять придет обратно… Если придет. А если нет, у меня есть кофейный аппарат. Вы же помните?

…Время, лениво подталкиваемое неторопливыми стрелками часов, медленно текло по циферблату. Каждая секунда – капля вязкого меда. Горького…

Кому нужен горький мед?

А сваренный машиной кофе с запахом и привкусом металла?

Как только Дориан додумался до такого?

Десять рейлов!

Что такое десять рейлов?

Он предлагал ей больше. Двести. Или уже триста… Да хоть пятьсот!

А десять… Это же сущая ерунда.

Но для нее, наверное, нет.

Иначе вернулась бы.

Десять минут, за которые он со злости вытоптал клумбу с настурциями, уже прошли… И он принялся за петуньи…

Краем уха уловил шум с улицы. Экипаж. В экипаже она не приедет.

Не придал значения. Не пошел навстречу – наоборот, отвернулся к дому и уставился на пляшущий на крыше флюгер…

Флюгер пляшет – она так сказала… Когда?

Не вспомнил.