Алка снова возмущенно втянула воздух, но ответить опять не успела.

– Через две недели приходишь сюда, я тебя уже в календарь внесла. Тебя встречает костюмер Даша. Дальше не моя проблема, она будет с тобой возиться. У нас двадцать пятого октября тусовка, Емелина я звать не планировала, не люблю алкашей, но он на халяву пожрать всегда придет. Рот можешь закрыть, ради тебя я его потерплю один вечер. Ничего, что я разрушаю светлый идеал девичьих грез?

Алка рада бы была ответить, но Елизавете ответ был не нужен, она не отрывалась от планшета.

– Все, свободна! – скомандовала она и вышла.

Алка постояла еще пару минут и отправилась домой. Она так и не смогла решить – обижаться ей или нет.

Железное правило тинейджера: никогда ничего не рассказывай родителям!

Последние лет пять Алка соблюдала это правило неукоснительно. А тут сдалась, зачем-то рассказала маме про диету.

Не то чтоб рассказала, просто написала на бумажке список продуктов. И отдала. И попросила купить. Все равно мама в магазин каждый день ходит, вот и принесла бы заодно. Но мама устроила целое представление. Она, видите ли, не официантка. И не служба по доставке продуктов.

Сначала Алка хлопнула дверью и ушла к себе в комнату. Нет и не надо! Значит, не будет никакой диеты! Но через некоторое время она вспомнила насмешливый тон Елизаветы и издевательские выпады Панты. Они с самого начала знали, что у нее ничего не получится. Они обе не верили в нее, поэтому и говорили, что «тебе сойдет и так». Просто хотели отвязаться!

Алка вскочила и заметалась по комнате. Унизиться и пойти к маме мириться? Это невозможно! Но тогда к Елизавете можно больше не приходить, а это еще унизительнее и невозможнее. И тут Алка вспомнила, что жить осталось не так долго.

«В конце концов, – подумала она, – мама же, наверное, хоть немного огорчится, когда меня не станет. Так пусть она вспомнит обо мне что-нибудь хорошее!»

Алка собралась с духом и отправилась на кухню, где раздраженная мама гремела кастрюлями.

– Мам, – хмуро сказала она, – я сама в магазин схожу. И приготовлю сама. Только денег дай. П-п-пожалуйста…

Мама, не отрываясь от плиты, махнула головой в сторону сумки, в которой лежал кошелек.

«Надеюсь, я разберусь, как это варят», – думала Алка, рассматривая в магазине куриную грудку.

Алка очнулась, когда ее телефон пискнул, приняв личное сообщение.

«Ты как там, – спрашивала Пантера, – держишься?»

Алка хотела ответить, что все в порядке, пятый день диеты – а ей хоть бы хны, но не смогла. Вторая рука оказалась занятой. В ней обнаружился бутерброд. С копченой колбасой. Густо намазанный маслом. Надкусанный.

Алка с ужасом посмотрела на бутерброд, на часы (полтретьего ночи!), на холодильник (как она очутилась на кухне?), зашвырнула гиперкалорийную отраву в мусорку и только после этого набрала: «Все норм, чего не спишь?»

Пантера чуть-чуть улыбалась, наблюдая на экране, как Алка решительно рисует плакат «Не жри!» и приклеивает его на дверь своей комнаты.

Яков Ильич как будто соткался из темноты за спиной Панты.

– Ай-яй-яй, – покачал он головой, – что же ты, Наташа, делаешь?

Пантера, как нашкодившая школьница, сунула руки под себя и сделала вид, что она вообще не прикасалась к клавиатуре.

– Мы не должны помогать, – ласково продолжил Яков, – только наблюдать. Иначе все напрасно.

– Я только… – Пантера невольно перешла на жалобный тон, который давно не использовала.