|
— Я, конечно, еще вчера слышал, — промолвил раскрасневшийся от удивления и возбуждения Ив, — что Филипп исчез, словно сквозь землю провалился. Но как это могло случиться? Если он был ранен, да так, что лежал пластом… Но так или иначе, его исчезновение уберегло ее от разрыва с графом, а то и от… от худшего. Что там говорить, оно спасло ее! Но как это произошло? Как? — Ив говорил несколько бессвязно, простодушно радуясь столь удачному исходу, но как только завел речь об Оливье, стал серьезен. — Но, Кадфаэль, что с Оливье? Где он? Я рассчитывал увидеть его здесь. Я уж и у Богуна спрашивал, нашли ли в замке узников, но он ответил, что здесь никого не было. Но ведь Филипп говорил нам, что Оливье здесь!
— Филипп никогда не лжет, — промолвил Кадфаэль, повторив то, что говорили о Фицроберте даже его враги. — Правда, Ив, никогда. И нам он тоже не солгал. Оливье действительно находился здесь, в подземелье одной из башен. Ну а сейчас, если все сложилось хорошо — а почему бы и нет, ведь у него есть друзья в этих краях, — он должен быть уже в Сайренчестере, в августинском аббатстве. — Значит, ты освободил его еще до падения замка? Но почему он ушел, ведь у ворот стояло войско императрицы? Его товарищи! — Я его не освобождал, — терпеливо пояснил Кадфаэль. — Когда Филиппа ранило, он, заботясь о своих людях, передал командование Кэмвилю и приказал тому выторговать для гарнизона наилучшие условия и сдать замок. — Зная, что ему не будет пощады? — спросил Ив. — Да. Я рассказал ему все, что узнал от тебя. Но он знал и то, что она отпустит всех остальных, лишь бы только заполучить его. Не забыл он и про Оливье — вручил мне ключи от темницы и велел освободить его. Так я и сделал, а потом вместе с Оливье отправил Филиппа к сайренчестерским братьям. Надеюсь, что с Божией помощью он благополучно добрался туда и со временем оправится от ран. — Но как? Как ты вывез его за ворота, если их уже охраняла стража Фицгилберта? И сам Филипп? Неужто он согласился бежать? — У него не было выбора, — пояснил Кадфаэль. — Он почитай все время оставался в забытьи, а когда пришел в себя, только и успел, что приказать купить жизни своих людей ценой своей собственной. Он был без сознания, когда я обрядил его в саван и вынес из замка вместе с мертвецами. Чудно — нести его мне помогал один из людей Фицгилберта. А Оливье выскользнул еще ночью, воспользовавшись сумятицей во время очередного приступа, и отправился в Уинстон, на мельницу, где раздобыл повозку. Среди бела дня он и уинстонский мельник явились к замку, сделали вид, будто опознали в Филиппе своего родича, погибшего в бою, и попросили разрешения забрать его тело домой. Само собой, они его получили. — Жаль, что меня там не было, — пробормотал Ив, с восхищением глядя на монаха. — А вот я, дитя, напротив, был тому рад. Ты сделал свое дело, и я благодарен Господу за то, что хоть одному из вас нет больше нужды так рисковать. Но сейчас все это уже не имеет значения. Нам удалось предотвратить самое худшее, а в нашей жизни редко случается добиться большего. Неожиданно Кадфаэль почувствовал, до какой степени он устал. — Оливье вернется, — с искренней радостью заверил монаха Ив, прижимаясь к его плечу. — А в Глостере и его, и тебя ждет Эрмина. Ей, кстати, скоро пора родить. Может, у тебя появится еще один крестник? Ив пока еще понятия не имел, что это дитя будет для Кадфаэля ближе всякого другого — родным еще и по крови. — Ты все равно забрался далеко от своей обители, так почему бы тебе не погостить у нас, где тебя так любят. Всего несколько деньков — какой в том грех? Кадфаэль покачал головой — нехотя, но решительно. |
