Я поблагодарил, отказался, сообщил, что не курю и не пью, никогда, ни за что, не по болезни, а потому, что просто не нравится. Не переношу вкуса алкоголя. Подобные объяснения меня просто достали. Изо дня в день, из компании в компанию. Как не пьешь? Совсем? А может, чуть-чуть? Нет?

   Ритуал знакомства и вхождения в компанию. Был у меня в связи с этим презабавный эпизод. Решили все мои соратники по Дому пионеров заставить меня напиться. Директриса заявила, что я с ней поспорил, будто выпью бутылку водки один, остальные поддержали, что да, что они свидетели, что нельзя уклоняться. И я согласился.

   На очередном выезде на природу мне пришлось принять бутылку водки небольшими порциями и продемонстрировать, что на меня она никак не действует. И вот только после того, как я эту бутылку выпил, мне поверили раз и навсегда, что я действительно не пью. Вот и называй после этого человека существом разумным и логичным.

   – Что? – пришлось переспросить мне Пегого. Слишком я увлекаюсь иногда воспоминаниями. К старости, должно быть.

   – Я спросил вас, можете ли вы уделить мне несколько часов вашего времени? – вежливо повторил свой вопрос Пегий. Слишком вежливо. Непривычно вежливо.

   – Э-э… – протянул я, натужно пытаясь сформулировать приличный ответ, включающий в себя одновременно и согласие, и намек на то, что за деньги они могут рассчитывать на любое количество моего бесценного времени. Что с людьми делает отсутствие работы и денег!

   – Не бесплатно, – по-своему расценил Пегий мое нечленораздельное утверждение. – Поймите меня правильно, я должен вначале убедиться, что нам есть смысл говорить о тесном сотрудничестве. И только потом уже оговаривать, какую конкретно работу мы можем вам предложить. Сегодня я хотел бы просить вас о двух-трех часах. Вам хватит сотни?

   Я сглотнул. Руки нехорошо задрожали.

   – Долларов, – продолжил Пегий.

   Я выдохнул, надеясь, что сделал это не очень громко.

   – За час, – закончил этот садист.

   «Кого нужно убить?» – чуть не ляпнул я сгоряча.

   – Вы согласны?

   – Да.

   Еще бы, я был не просто согласен, я просто горел желанием проговорить с этим гутаперчивым пегим великовозрастным мальчиком хоть сутки, хоть двое.

   – Первые два часа я оплачиваю вперед, – провозгласил Пегий и жестом профессионального фокусника шлепнул на стол две купюры по сто долларов.

   Я с трудом подавил в себе хватательный рефлекс. Мы, конечно, бедные, но остатки чести в нас еще…

   – Заберите их, пожалуйста, со стола. Вдруг кто-нибудь войдет.

   И я деньги спрятал в карман, но не из жадности, а по просьбе приятного человека, оказал ему услугу.

   Две хрустящих тонких бумажки с портретами всемирно любимых американских президентов.

   – О чем вы хотели поговорить? – спросил я.

   – О работе, исключительно о работе, – улыбнулся Пегий.

   Черт, только в этот момент я понял, что теперь мне очень трудно будет беседовать с Пегим. Теперь я просто не смогу съязвить в нужный момент, теперь я буду терпеливо пережидать паузы и дисциплинированно вставлять служебные, связующие диалог, реплики, такие, как, например, эта:

   – О какой именно работе?

   Пегий снова улыбнулся.