|
В страшном волнении, дождавшись, пока публика покинет театр, Писемский побежал к администратору. Сначала сделали объявление по радио, потом методично обыскали театр, заглянули везде, даже на новую сцену, Ксюта словно испарилась. Ушла декабрьской ночью, при жутком морозе в бархатном платье с открытой спиной и элегантных лодочках на десятисантиметровых каблуках, без денег и документов. Олег Яковлевич помчался домой в тайной надежде найти там беглянку. Может, ей просто взбрела дурь в голову, опоздала к началу, не попала в зал, распсиховалась и уехала на такси. Мысль о том, что Камергерский проезд, где расположен МХАТ, превращен в пешеходную зону и до такси полуголой Ксюте пришлось бы идти на Тверскую, Писемский старательно прогнал. Квартира встретила его темнотой и тишиной. Крикнув для порядка пару раз: "Ксюнчик, ты здесь?" - муж швырнул на пол бисерную торбочку. Завязочки распустились, выпало письмо. - Наверное, надо идти в милицию, - вздохнула я. Олег Яковлевич прищурился и довольно зло сказал: - Ну уж нет! Я предпочитаю не иметь дело с ментами. Гадкие, подлые люди, даже заявление не возьмут. - Почему? Писемский хмыкнул: - Эти сволочи не хотят лишней работы, поглядят на письмо и заявят: "Ваша супруга не пропала, а ушла к другому, мы не ищем неверных жен. Сами разбирайтесь". Резон в его словах был. - Отчего вы решили, что Ксюта у любовника? Бензинщик всплеснул руками: - А у кого еще? Ясное дело, подогнал машину к дверям театра и увез. Сейчас небось посмеиваются надо мной. И он скрипнул зубами. Я аккуратно положила листочки на стол и со вздохом сказала: - Завтра верну задаток. - Ну уж нет, - нахмурился Писемский, - нанялись, теперь работайте, ищите Ксению. - Зачем? - изумилась я. - Вы хотели ясности и получили ее. Любовник имеется, она к нему съехала. Разводитесь и забудьте. - Нет уж, - побагровел Олег Яковлевич, - давайте действуйте. Желаю знать имя, отчество, фамилию и адрес счастливчика. - Да зачем? - недоумевала я. - Какое вам дело, - вызверился бензинщик, - может, хочу удостовериться, что девочка попала в хорошие руки, она мне дорога... Я только вздохнула и велела: - Хорошо, показывайте ее комнату. Писемский повел меня по бесконечному коридору и ткнул рукой в три двери: - Вот - будуар, ванная и спальня. Я приступила к осмотру. Очевидно, квартира делилась на две половины - женскую и мужскую. На Ксюшиной стороне располагалась ванная, сплошь забитая парфюмерией и косметикой. Огромное розовое джакузи с латунными кранами, на небольшой полочке - пузатая бутылочка "Арманьяка". - Она пила? - Нет, упаси бог, наливала в воду, когда ополаскивала голову, говорит, очень хорошо волосы после коньяка блестят. Да уж, до такой феньки даже я не додумалась в прошлой жизни. Десятки баночек, флакончиков, тюбиков громоздились в шкафчиках. В воздухе витал слабый аромат. Я повела носом. Надо же, Шанель, старая добрая классика. Сейчас молодежь не слишком жалует старушку Коко, предпочитая "Кензо", "Эскаду" и другой новомодный, но не всегда качественный парфюм. Ксюша же обладала хорошим вкусом и не гналась за модой. Будуар напоминал комнату девочки-подростка, никак не желавшей расстаться с детством. Повсюду - на диване, креслах и комодиках сидели плюшевые игрушки: мягкие собачки, кошечки, слоники... Да и обстановка сильно смахивала на домик Барби. Розовые занавески с рюшечками, ковер цвета молочного поросенка, мебель, обитая ярко-красным бархатом, и куча позолоченных статуэток, изображающих псевдогреческих богов и богинь. |
