|
- Почему? - не поняла я, крайне удивленная, что они даже не пытаются оказать больной помощь. - Потому, - ответил врач, накручивая телефон, - после смерти сфинктры расслабляются, и содержимое мочевого пузыря и прямой кишки... Он не договорил и крикнул в трубку: - Алло, "Скорая", экипаж пятнадцатый, высылайте своих, у нас труп. Нет, до приезда. Я стояла, плохо соображая, что происходит. - Фамилия? - спросил доктор. - Моя? - Нет, умершей. - Не знаю. Врач хмыкнул. - Ладно, имя и возраст. - Лана, а сколько лет, понятия не имею. Терапевт окинул меня холодным взглядом и поинтересовался: - А вы, собственно, кто такая? Я замялась, ну как объяснить ему суть? Рассказать, как мне позвонила ночью незнакомая женщина, а я побежала на зов? Лучше поступлю проще: - Соседка. - Соседка-беседка, - присвистнул фельдшер, - давайте быстренько документики поищем. Небось паспорт лежит в письменном столе или в шкафу с бельем. Он оказался прав. В соседней комнате, в баре, на стеклянной полке стояла небольшая коробочка. Сверху лежала бордовая книжечка. Я открыла ее - Светлана Родионовна Ломакина, 1952 года рождения. - На сердце не жаловалась? - поинтересовался врач, бодро заполняя бумажки, - может, стенокардией страдала? - Я плохо ее знала, - промямлила я. - Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу, - пробубнил фельдшер, связывая бинтом запястья несчастной. Потом он вытащил небольшой кусок оранжевой медицинской клеенки, быстро написал на ней печатными буквами "Ломакина" и начал, насвистывая, привязывать бирку к ноге усопшей. Мне стало дурно от его выверенно деловитых движений. Парень работал как автомат, никаких чувств не отразилось на его лице, словно перед ним была не умершая женщина, а сломанная табуретка. Впрочем, разлетевшаяся мебель скорей всего вызвала бы у него гнев или злость, во всяком случае, хоть какие-нибудь эмоции. - Ладушки, - сообщил врач, - ждите, сейчас приедет милиция. - Зачем? - Так положено в случае смерти в отсутствие медицинского работника, - сообщил мужик, сгребая бумажки. Они двинулись к двери. - Эй, погодите, - крикнула я, - а тело? - Мы не возим мертвяков, - пояснил фельдшер, - приедет патруль, вот с ним и разбирайтесь. То ли в судебный заберут, то ли на общих основаниях отправят. Ждите. - Одна, с трупом? - обомлела я. - Ну и что? - обозлился доктор. - Живых надо бояться, а от мертвых никакого вреда, тихие они и незлобивые. Звякнув напоследок железными ящичками, они исчезли на лестнице. Опять воцарилась былая тишина, но уже не такая полная, как полчаса тому назад. Ожил лифт, я услышала, как он движется в шахте, а во дворе взвыла сигнализацией какая-то машина. Мне стало холодно и страшно, и я поспешила выйти в другую комнату. Она, очевидно, служила гостиной. Возле телевизора стояли два красивых, скорей всего новых велюровых кресла. В одном, свернувшись уютным клубочком, как ни в чем не бывало мирно спал огромный кот тигровой окраски. Шею животного охватывал красивый широкий ярко-голубой ошейник с медальоном. Я машинально погладила котяру и еще раз заглянула в паспорт. Светлана Родионовна была одинокой. Ни один штамп не украшал выданный в 1997 году документ, графа "Дети" тоже осталась пустой. Чтобы хоть как-то скоротать время, я пошла на кухню. Да, похоже, что она и впрямь жила одна. Две маленькие кастрюльки, крохотная сковородочка и небольшой холодильник. У семейных женщин совсем другой набор посуды и, как правило, огромные шкафы для хранения продуктов. |
