Была у Брэда Пулмана и еще одна отличительная черта. Он не только охотно говорил о стоимости всего чего угодно («Смотришь на мои часы? Швейцария, „Жагер ле Культр“. Приобрел вот в „Европейских часах“ на Ньюбери-стрит. Пять тысяч четыреста — практически даром для этой марки»). Ему еще непременно нужно было сообщить — всем и каждому, — сколько он зарабатывает, какой оборот у его фирмы, сколько ты, его подчиненный, мог бы получать, но не получаешь, только потому что… ну, потому что «Ты пока еще не проникся идеей Необходимости Одолеть все Негативное и начать зашибать бешеные бабки».

Впервые я увидела Брэда Пулмана на собеседовании. О вакансии мне сообщили все в том же Гарвардском бюро по трудоустройству выпускников. Отклонив предложение из Висконсина, я поинтересовалась у миссис Стил, нет ли у нее на примете лазейки в мир Больших Баксов.

— Да сколько угодно, разумеется, но вы же защитили диссертацию, откуда вдруг желание…

— Хочу поменять профессию, — перебила я.

— Даже не начав работать по профессии, — заметила она.

— Я поняла, что не хочу преподавать и заниматься наукой. А уж если отказываться от университетской карьеры, то нужно подыскать как можно более высокооплачиваемую работу.

— Профессор Генри этого бы не одобрил, — поджав губы, бросила она.

Мне удалось сохранить самообладание.

— Профессору Генри многое было не по душе в гарвардской жизни, в частности ее мелочность и убожество. Он наверняка одобрил бы мое решение.

— Ну, вы, по всей вероятности, знали его лучше, чем я.

— Это верно, — сдержанно сказала я. — Знала.

После этого я спросила ее о «денежной работе».

— Что ж, сейчас на большом подъеме хедж-фонды. А в Бостоне за последние несколько лет они расплодились словно грибы после дождя. Эти компании обычно ищут сотрудников с начальным уровнем знаний, предпочитают Гарвард. Наличие у вас ученой степени может их слегка ошарашить. Однако, с другой стороны, по той же причине вы можете показаться интереснее и предпочтительнее других кандидатов.

Брэду Пулману определенно именно так и показалось. Сначала я была удивлена тем, что самый главный босс в компании лично проводит собеседование с соискателем на стажерскую должность. Но Брэд не скрыл от меня, что, так как коллектив «Фридом Мьючуал» небольшой (всего тридцать сотрудников), он всегда держит руку на пульсе:

— Я вникаю решительно во все аспекты деятельности компании. Поэтому да, я в курсе всего и с самого начала. И мне нравится, что у вас голова на месте, так какого хрена тут колебаться — кто сказал, что у нас в операционном зале не должен работать специалист по Драйзеру? Стартовая зарплата — сто тысяч в год плюс единоразовая вступительная премия, равная двадцати тысячам. Ее мы выплатим немедленно. Возражений нет?

— Никаких.

— А со временем у вас будет в десять, в двадцать раз больше, если покажете себя с выгодной стороны. Если останетесь с нами, при правильном раскладе сможете годам к тридцати обеспечить себя на всю жизнь. Ну а пока, для начала, я дам вам две тысячи баксов и отправлю завтра после обеда с Триш Розенстайн — с такой фамилией она, между прочим, могла бы прохлаждаться все лето в Кеннебанкпорте с гребаными Бушами, а она вкалывает, является первоклассным менеджером и распорядителем фонда, а вдобавок понимает все про то, как надо одеваться.