Разделенное горе.

Проходит немало времени, пока голос не возвращается ко мне. Наконец мы оба укладываемся на узкую кровать, Энни продолжает обнимать меня за плечи, и я начинаю рассказывать. Я ничего не пропускаю, ни малейшей подробности, и только теперь вспоминаю о данном Нетти обещании.

Все эти убийства, которые я совершил, уничтожили во мне что-то, но теперь отзвук былого виден словно где-то вдалеке. Этот огонек пробивается сквозь тьму, мерцает и зовет меня за собой. И теперь я знаю, что мне следует идти за ним, а не отворачиваться от мира, как это сделал Ворон; я должен справиться со своим горем. Я сажусь на кровати и спускаю ноги на пол.

— Я должен отыскать эту девочку, — говорю я хриплым шепотом.

Энни садится рядом со мной.

— Ты не сможешь выполнить обещание, если умрешь.

— Я не умру.

— Теперь уже не умрешь, — говорит Энни, а потом выводит меня подальше из этого места.

Позже я слышал, что за дело взялись девчонки-вороны и произвели замену в моей камере. Из глины, веточек и тюремной одежды они сделали подобие чернокожего мужчины и поместили в камеру смертников вместо меня. Чучело было недолговечным, но этого от него и не требовалось. Оно просуществовало ровно столько, чтобы позволить стражникам отвести его к месту казни и свершить правосудие. После казни стражники вырыли яму и бросили туда то, что от него осталось.

К тому времени когда была брошена последняя лопата земли на его могилу, чучело превратилось в то, из чего сделали его девчонки-вороны, а я уже был далеко, искал нашу с Нетти нерожденную дочь среди заросших лесами холмов вокруг фермы семейства Бин.

Всю зиму я провел в горах Хазарда, но поиски пропавшей девочки успехом не увенчались. У меня было намного больше возможностей, чем у Нетти, я обыскал все потайные местечки, о существовании которых она даже и не подозревала, я осматривал заснеженные леса, паря в небе, но ничего не помогало. Я исследовал каждую складочку мировой материи в этих горах, обшарил их все до единой, и не один, а много раз, я должен был увериться в результате поиска. Я пролетел над зимними лесами больше миль, чем можно было себе представить. Все напрасно.

О пропавшей девочке не было даже слухов. Если ребенок где-то существовал, то он должен был оставить хоть какие-то следы. Ничего. Нерожденная дочь Нетти ничем не заявила о своем присутствии, легче было обнаружить нематериальных духов или привидения.

Время от времени мне пытались помочь, но ни у кого не было такого упорства, как у меня, и это понятно. Прошло много месяцев, но никто не попытался отговорить меня, никто не заявлял, что я сделал все возможное и теперь могу отказаться от поисков. Думаю, все решили, что уж пусть лучше Джек бродит по холмам в бесплодных поисках, чем отвернется от мира, как это сделал Ворон. По крайней мере, никому не приходилось заботиться обо мне, как Хлое о Вороне.

Морганы снова поселились в своем гнезде, но старались держаться от меня подальше, да и я, надо сказать, не стремился с ними встретиться. Я не мог избежать посещения того места, где безумие смерти охватило меня в прошлом году, потому что боялся пропустить даже самый крохотный шанс в поисках моей дочери, но я запретил себе смотреть в их сторону. Я не хотел снова превратиться в жестокого убийцу, каким стал тогда. Если бы это все повторилось, у меня не хватило бы сил выбраться во второй раз.

Ближе к концу апреля мне пришла в голову мысль навестить вторую дочку Нетти, ту, что благополучно появилась на свет. Возможно, наблюдение за ней, за ее жизнью, даст мне хоть какой-то ключ к дальнейшим поискам.

От весенних гор Кикаха, мимо Ньюфорда, я полетел к тому участку океанского побережья Калифорнии, который вы, люди, отвоевали у пустыни и присвоили себе.

Некоторые поступки людей не поддаются никакому разумному объяснению.