Миссис Докери вырастила двоих сыновей, ни один из которых ничем особым не отличился, однако у них обоих хватило ума сбежать с хлопковых плантаций. Один жил в Мемфисе, другой уехал на Запад, куда точно — неизвестно.

У нее были еще какие-то родственники, разбросанные по северо-востоку Арканзаса, и, в частности, один дальний кузен, который жил в Парагулде, в двадцати милях от нас. Очень дальний родственник, если верить Паппи, который к тому же не любил миссис Докери. А у этого кузена из Парагулда был сын, который тоже сражался в Корее.

Когда на молитвах в церкви упоминали имя Рики, всякий раз возникала неловкая ситуация, потому что миссис Докери тут же выскакивала вперед, чтобы напомнить всей конгрегации, что и ее родственник участвует в войне. И еще она вечно загоняла в угол Бабку и начинала мрачно нашептывать ей, какая это тяжкая ноша — ждать новостей с фронта. Паппи никогда и ни с кем о войне не говорил, а однажды он даже отчитал миссис Докери после одной из ее первых попыток выразить ему свое сочувствие. В своей семье мы просто старались избегать упоминаний о том, что происходит в Корее, по крайней мере на людях.

Несколько месяцев назад после ее очередного выступления в попытке добиться сочувствия кто-то из прихожан спросил у миссис Докери, есть ли у нее фото племянника. Мы всей общиной так много молились за него в церкви, и прихожане хотели увидеть его изображение. И она оказалась в страшно унизительном положении, поскольку фото у нее не было.

Когда он отправлялся морем в Корею, его звали Джимми Нэнс и он был племянником четвероюродного брата миссис Докери — «очень близкий родственник», как она его называла. Со временем он превратился в Тимми Нэнса и стал не просто племянником, а настоящим кузеном, двоюродным или троюродным братом. Нам никак не удавалось точно установить степень их родства. И хотя она предпочитала называть его Тимми, иногда в разговоре вдруг проскальзывало имя Джимми.

Однако каким бы ни было его подлинное имя, он погиб. Эту новость нам сообщили в церкви, еще до того, как мы успели добраться до своего грузовичка.

Миссис Докери сидела в зале для общих собраний в окружении наших дам, матерей тех, кто посещал ее класс в воскресной школе, и все они стенали и голосили. Я стоял в отдалении и смотрел, а Бабка и мама ждали своей очереди, чтобы выразить ей свое сочувствие и ободрить ее. Мне было действительно жалко миссис Докери. Каким бы дальним ни был этот ее родственник, горе ее было неподдельным.

Подробности обсуждались только шепотом: он вел джип, вез своего командира, и они нарвались на мину. Тело доставят домой не раньше чем через два месяца, а может, и никогда. Ему было двадцать лет, и у него была молодая жена, которая жила в Кеннетте, штат Миссури.

Пока шел весь этот разговор, вошел преподобный Эйкерс. Он сел рядом с миссис Докери, взял ее за руку, и они стали молиться вместе — тихо, долго и усердно. В зале собралась вся конгрегация, все смотрели на нее и ждали своей очереди выразить ей свои соболезнования.

Через несколько минут я заметил, что Паппи тихонько выскользнул за дверь.

Значит, вот как оно будет выглядеть, подумал я, если оправдаются наши худшие предположения: нам сообщат с другого конца света, что он погиб. И потом вокруг нас соберутся друзья и знакомые, и все будут плакать.

У меня вдруг запершило в горле, в глазах уже закипали слезы. Но я сказал себе: «С нами такого случиться не может. Рики там джип не водит, а если бы даже и водил, у него хватило бы ума не наезжать на мину.