— Он же его при тебе вызывал.

— А шофёр — живой?

— У мёртвого были бы большие неприятности с автоинспекцией. Пошли, хуже быть не может…

— Дамы, — спрашивает шофёр, высовываясь из окна, — вам ехать или как?

— Вроде живой, — неуверенно говорит Августа.

— Ехать, ехать, — Ленка, отдуваясь, хлопается на сиденье.

Машина вспыхивает фарами и мягко трогается. Мимо проносится чёрный зев подземного перехода, стеклянная шкатулка остановки и за ней, вдали, сияющее огнями здание морвокзала, а дальше, до невидимой во тьме черты горизонта, мерно, почти бесшумно дыша, громоздится молчаливая чёрная масса солёной воды.

Потом такси выезжает на сумрачные городские улицы, скупо освещённые фонарями.

Туман давно сполз в море, жестяная листва грохочет в конусе света, меж ней вьётся одуревшая осенняя мошкара.

— Так что, — говорит Ленка, — завтра с утра — на кладбище?

— Ох, не знаю, — Августа поджала губы.

— Что такой красивой даме делать на кладбище? — кокетничает шофёр с Августой.

— Я тоже хочу, — ноет Изя.

— А ты-то тут причём? — Ленка свирепо таращит глаза. — Отвали, дитя хедера…

— Во дают! — восхищается шофёр. — Лучше бы в зоопарк сходили. Всё веселее.

Слониха недавно родила…

— Зачем нам слониха, — говорит Ленка, — у нас своих слонов полно. Розовых.

Они проносятся мимо освещённого огнями кафе, на террасе на белых кружевных стульях сидят нарядные люди, музыка окатывает их как волна…

— Вот, — говорит мальчик Изя, тыча пальцем в стекло, — видели, как покрашено?

— Плохо покрашено, — говорит Августа, — небрежно…

— Да не в этом дело. Те кафе, которые под белыми тентами с жёлтой полосой, те Али-Бабы. А те, которые под белым с синим, — это Зямы. Это чтобы те не трогали этих… А то путаница выйдет.

— На нём написано «Ротманс», — говорит Ленка.

— Это для отвода глаз, — уверенно говорит Изя. — Те, кому надо, знают.

— Ты что, малый, — удивляется шофёр, — чушь порешь… Ты хоть раз в жизни Али-Бабу видел? Тихий такой мужик, небольшого роста, культурный. Будет он тебе ларьки красить…

— Да не он же их красит…

— Ещё бы. Тоже мне, придумал занятие для Али-Бабы. Да он в теннис на корте каждое утро играет. В белом костюме.

— Остановите тут, — говорит Ленка.

— Завтра-то как?

— Завтра, — решительно говорит Ленка, — жду тебя на остановке восьмого. Ровно в девять.

— Пожалей! Опять в такую рань…

— Я-то пожалею. Гершензон не пожалеет.

— Ладно-ладно.

— Через Гамарника проедем, — решительно говорит Изя.

— Пятёрку надбавите, поеду, — отвечает шофёр.

— Пусть она платит. Она и так на мои деньги катается.

— Поехали, — говорит Августа, — кровопийца.

Такси трогается с места, и Ленка остаётся стоять у мигающего светофора.

***

Клубится над морем мгла, тянет с залива тёплым ветром, дикие маслины выворачивают наизнанку узкие серебряные листья, но никто не видит их в ночи…

Кто провёл черту над поверхностью воды до границ света со тьмою? Кто распростёр север над пустотою, повесил землю ни на чём? Ленке не до того.