– Когда это было?

– С неделю назад.

– Значит, резал газеты?

– Ага, – кивнула девушка. – С приветом. Вид у него был парня с приветом. Это точно. Ну, сами понимаете...

Хейз нагнулся над столом и принялся его изучать. Вблизи он увидел, что на грязной клеенке заметны следы клея. Выходит, Смит составлял свое послание здесь, и было это всего неделю назад, а вовсе не в воскресенье 23 июня. Просто он использовал старую газету.

– А клея на столе не было? – спросил Хейз.

– Ага, был как будто. Тюбик с клеем. Для его альбома, надо думать.

– Конечно, – подтвердил Хейз. – После того вечера вы еще с ним разговаривали?

– Только в коридоре.

– Сколько раз?

– Ну, он был тут еще однажды. На той неделе. Ну, и вчера он был здесь.

– Он вчера здесь ночевал?

– Надо думать, здесь. Мне-то откуда знать? – Девушка вдруг сообразила, что кроме комбинации на ней ничего нет. Одной рукой она прикрыла пышную грудь.

– Когда он пришел вчера вечером?

– Поздновато. Где-то после полуночи. Я как раз слушала радио. Сами знаете, какая вчера вечером стояла духотища. Спать в этих комнатах вообще невозможно, лежишь, как в печке. Ну, дверь у меня была открыта, я услышала, как он идет по коридору, и вышла поздороваться. Он как раз вставлял ключ в дверь и выглядел – точно русский шпион, ей-богу. Ему еще бомбу, и было бы в самый раз.

– С собой у него что-нибудь было?

– Сумка. Просто сумка с продуктами. Да, еще бинокль. Ну, знаете, обыкновенный театральный бинокль. Я еще спросила, не из театра ли он возвращается. И что он ответил?

– Засмеялся. Вообще, он был комик. Смит. Джон Смит. Смех один, правда же?

– Что смех? – не понял Хейз.

– Ну, таблетки от кашля и все такое, сами знаете. Комик он. Надо думать, здесь он больше не появится?

– Надо думать, нет, – ответил Хейз, стараясь не потерять нить этой туманной беседы.

– Он что, мошенник какой-нибудь?

– Этого мы не знаем. Он вам о себе ничего не рассказывал?

– Нет. Ничего. Он вообще был не шибко разговорчивый. И все будто куда-то торопился. Я как-то спросила его, это что, его летняя резиденция? Ну так, смеха ради. А он говорит, ага, я здесь уединяюсь. Комик, в общем. Смит. – Имя ее снова рассмешило.

– А он никогда не говорил, где работает? И работает ли вообще?

– Нет. – Девушка прикрыла грудь другой рукой. – Надо, наверное, что-нибудь на себя накинуть, верно? Я как раз прикорнула немножко, а тут началась эта пальба. Я так перепугалась, что, когда все кончилось, выскочила вниз в одной комбинации. Видок у меня будь здоров, да? – Она хихикнула. – Пойду что-нибудь на себя накину. А с вами было приятно поболтать. На фараона вы совсем не похожи.

– Спасибо, – сказал Хейз, соображая, расценивать ли это как комплимент.

В дверях девушка замешкалась.

– Надеюсь, вы его поймаете. Такого, как он, найти не трудно. А интересно, сколько таких может быть в городе?

– Сколько Смитов, вы хотите сказать? – спросил Хейз, и девушке это показалось чрезвычайно остроумным.

– Вы тоже комик, – произнесла она и пошла по коридору.

Он пожал плечами, закрыл за собой дверь и спустился вниз на улицу. Домовладелица продолжала вопить.

Хейз велел одному из полицейских никого не пускать в двадцать второй номер, пока ребята из лаборатории не сделают там все необходимое.