— Ясно, — гость помрачнел, и когда они сделали несколько шагов по направлению к вилле, снова остановился. — У меня еще один вопрос, на этот раз действительно последний, перед тем как мы войдем в ваш дом. Скажите, вы кому-нибудь доверяете?

— Нет, — сразу ответил хозяин, — никогда и никому, даже самому себе. Это единственная гарантия выживания. Иначе меня давно убрали бы. Я всегда помню, что в этом мире существуют денежные знаки разных стран, на которые можно купить любого человека. Вопрос только в цене. А так как у меня не хватит денег, чтобы купить абсолютно всех, я всегда помню, что рано или поздно может появиться кто-то другой, кто предложит большую цену. И тогда человек, которому я абсолютно доверяю, вполне возможно, не устоит, поступится своей верностью мне. — Он неожиданно улыбнулся. — В какой-то момент я тоже могу решить, что гораздо лучше получить некие блага в определенных гарантиях или заявлениях власти, чем поддерживать вас в такой безумной затее. Никогда и никому нельзя верить — вот мой единственный и самый важный принцип в жизни.

Гость несколько озадаченно посмотрел на своего собеседника, но больше не сказал ни слова.

ЛОНДОН. «ГРОВНОР-ОТЕЛЬ», КАФЕ «НИКО». 2 ОКТЯБРЯ, СУББОТА

За столиком кафе сидел мужчина лет пятидесяти пяти. У него были мясистые щеки, кустистые брови, второй подбородок, большая родинка на щеке, ближе к носу. Редкие волосы были зачесаны назад. Он читал газету, не обращая внимания на остальных посетителей. В кафе можно было войти с улицы или из отеля. Именно с улицы и появился тот, кого мужчина ждал — человек высокого роста, со светлыми, аккуратно подстриженными усами, каштановыми волосами и глазами серого цвета. Одет он был в элегантный серый костюм. Увидев сидящего за столиком мужчину, вошедший подошел к нему.

— Добрый день, господин Хеккет. Мы договаривались о нашей встрече. Моя фамилия Дзевоньский. Вам звонили насчет меня.

— Добрый день, мистер Дзевоньский. — Хеккет отложил газету, поднялся, протянул ему руку.

Оба уселись за столик, и Хеккет подозвал официанта.

— Что будете пить? — спросил тот у нового посетителя. — Чай или кофе?

— Кофе, — попросил Дзевоньский, — черный кофе с молоком, но без сахара.

Официант, кивнув, бесшумно удалился.

— Хорошее место, — оглянулся вокруг Дзевоньский. — Вы всегда назначаете свидание вашим клиентам в таких известных местах?

— Это неплохая гарантия безопасности, — улыбнулся Хеккет. — Мы ведь встречаемся впервые, мистер Дзевоньский, а я не привык доверять незнакомым людям. Как, кстати, и хорошо знакомым. Учитывая специфику нашей профессии, думаю, вы со мной согласитесь.

— Нам говорили о вас как о прекрасном специалисте, — осторожно начал Дзевоньский разговор, ради которого состоялась эта встреча.

— Надеюсь, это так. У вас польская фамилия, но ваш английский безупречен. Вы из Канады? — полюбопытствовал Хеккет. — Хотя нет, скорее из Соединенных Штатов. Думаю, в последние годы вы жили в Чикаго или где-то на севере.

— Там большая польская община, — подтвердил Дзевоньский, — но я несколько лет жил в Детройте.

Он соврал, чтобы не называть Сиэтл, где действительно проживал. При этом его собеседник понял, что Дзевоньский врет, а сам говоривший — что его собеседник умеет улавливать малейшие интонации сказанного.

— Наши общие друзья звонили мне из Эдинбурга, — сообщил Хеккет, — и я дал согласие на нашу встречу.