— Кто же еще это может быть? Он привел армии Галлии, чтобы помочь нам расправиться с захватчиками. — Оглянувшись, чтобы убедиться, что никто не слышит, вождь с гордостью добавил: — Принцев из племени арвернов не так-то легко победить, правда?

Брай улыбнулся.

— А я уже начал было терять надежду. Ведь запасов продовольствия осталось не больше чем на месяц…

— Ну, значит, сегодня распорядись, чтобы люди ели как следует. Завтра окончательно разгромим римлян, а потом заберем себе их форты и крепости и вернем земли родной Галлии. Эти легионеры не скоро осмелятся снова к нам сунуться.

— И ты будешь царствовать? — спросил Брай.

Верцингеторикс рассмеялся.

— Я и так царствую, братишка. Я царь великого народа. Теперь, когда племена слышат зов крови, ничто на свете не сможет нас остановить. На рассвете все закончится, и мы снова обретем свободу.

Серое утро осветило протянувшийся почти на четыре мили лагерь галльских всадников. Проснувшись, легионеры услышали, как за высокими стенами Алезии обитатели крепости радуются приходу многочисленного подкрепления.

Несмотря на приближение лета, утро выдалось холодное. Из прибывших с приальпийских территорий продуктов повара приготовили первый за много дней горячий завтрак и на оловянных тарелках раздали его воинам. Близость готовых к бою значительных сил галлов вовсе не радовала, а потому ели молча, деловито, быстро опустошая посуду. Многие, не стесняясь, даже вылизали ее, боясь потерять хоть крошку драгоценной еды.

Построенные римлянами укрепления вокруг Алезии были достаточно высоки, а потому галлы не спешили с атакой, обдумывая, как лучше ее начать. Стены достигали семи метров в высоту, а защищали их сорок тысяч лучших в мире пеших воинов. Так что даже с колоссальными силами Мадока задача оставалась нелегкой.

Мадок и сам не мог назвать точное количество пришедших с ним всадников; он еще ни разу не видел, чтобы в одном месте собирались такие силы. И все же предводитель соблюдал осторожность: ведь именно об этом предупреждал Верцингеторикс, отправляя брата собирать племена.

— Не забывай о гельветах, — предупредил царь.

Римлянам удавалось побеждать всех, кто выступал против них, даже если на стороне противника был значительный численный перевес. Галльские войны продолжались уже несколько лет, так что легионы состояли главным образом из ветеранов — испытанных и закаленных в боях опытных воинов. Сражаться с ними было невероятно трудно. Мадок надеялся, что брат возьмет руководство конницей на себя. Ответственность казалась слишком серьезной, а потому угнетала: защитники Алезии возлагали на подошедшие силы чересчур большие надежды. Теперь уже Мадок не сомневался в способностях младшего брата — сам он ни за что не смог бы стать таким сильным и мудрым правителем, каким был Верцингеторикс. А главное, ему удалось объединить племена, связав их крепче, чем когда-либо на протяжении тысячелетий. Давние распри забыли, и каждое из племен сочло необходимым послать на помощь верховному царю лучших воинов, чтобы сломать хребет римским захватчикам.

Теперь все зависело от его единственного слова, и с восходом солнца десятки тысяч людей ожидали приказа действовать.

Юлий поднялся на холм, чтобы обратиться к воинам, рядом с которыми сражался в Галлии вот уже девять лет. Сотни человек он знал по именам и сейчас, взобравшись на возвышение и остановившись у основания наблюдательной вышки, увидел на знакомых лицах выражение напряженного ожидания. Сознают ли они, как он устал? За плечами полководца бесконечные дороги и тяжкие битвы. Воины знали, что он работает куда больше, чем каждый из них, лишая себя отдыха, — вперед заставляет идти одна лишь железная воля.

— Я не стану призывать вас сражаться за Рим! — как можно громче, чтобы слышали все, провозгласил Цезарь.