|
На фасаде ее когда-то была мозаика, изображавшая уже не понять что — смальта и кафель как будто оплавились, расплылись, стекая вниз. Кондор обвел взглядом перекресток. Надо же — обе улицы перекрыты. Первую загораживал рухнувший пятиэтажный дом, в центре второй трепетала потоками воздуха «мясорубка», позади которой еще, если он не ошибался и не врал детектор, имелась гравиплешь. Что еще хуже, дальше мерцала зелень «кислотной вдовы» — аномалии редкой в этих краях. И единственный путь пролегал как раз мимо странного, излучавшего опасность дома… Шли минуты, а Кондор все не мог принять решения. Конечно, это могут быть разыгравшиеся нервы или просто наложившиеся друг на друга поля Зоны, в принципе безопасные, но… Поневоле вспоминались рассказы про разные нехорошие чудеса в таких вот селах и поселках. Вроде целых вполне ларьков с пивом и закуской и даже с продавцами внутри — с вполне живыми на вид, словно бы ларек стоял на улице обычного города. (И про то, что происходило с любопытными, к этим ларькам подходившими, — тоже.) Или про курсирующие по улицам ржавые автобусы, набитые скелетами, со скелетом за рулем. Правда, скелеты вели себя несколько не свойственно приличным костям — ходили по салону и даже говорили по мобильникам… Позади него еле слышно вздохнул Игорь. — Давай назад, — скомандовал сталкер. — Что-то у меня это место не вызывает доверия. Обойдя нехороший квартал, они оказались в местном лесопарке, глубоко врезавшемся в жилые районы брошенного поселка. Иногда Кондор замечал в густой траве и разросшихся кустарниках то обломки пластика, то остатки скамейки или бетон дорожки, то бутылки от пива. Возможно, те, что пили из них, давно стали прахом, — мельком подумал Кондор. Впрочем, тут же он заметил наглядное свидетельство того, что заниматься философией не время и не место: полоса взрытой земли и кровавое пятно на траве — тут ели кого-то малоразмерного. — Кабаны погуляли, — озабоченно сообщил Кондор. — Не хотелось бы с ними встретиться. Игорь с недоумением посмотрел на странный след, словно тут проехала какая-то непонятная машина на одной гусенице — извивающаяся изрытая полоса грунта и мха в язвах дыр. — Штук пять взрослых и три-четыре подсвинка, — констатировал сталкер. — Они так ходят в местах, где много аномалий, — цепочкой по одному-два, чтобы не влететь. А Игорь, несколько секунд поизучав глубокие выбоины в грунте от когтей, вполголоса что-то пробормотал, что-то явно нелестное насчет местной фауны. Кондор в этом смысле был вполне с ним согласен, ибо среди вольных бродяг давно шли споры, кого в Зоне больше, собак или кабанов, и кто из них вреднее? С его точки зрения, что те, что эти — разница как между сортами дерьма. На всякий случай Кондор приказал Игорю чаще оглядываться по сторонам и сам старался быть предельно внимательным — и убавил скорость движения. Именно поэтому им и удалось избежать нежелательной встречи. Правда, не с кабанами — Зона напомнила путникам нехитрую истину, что самый опасный зверь на ее просторах — человек. Внезапно, как это всегда бывает, впереди и слева раздались крики и выстрелы, и среди деревьев засвистели пули. Кондор молниеносно опрокинул стоящего перед ним Игоря и быстро потащил в ближайшие кусты, шепча на Ухо: «Не дергайся, дурень! Молчи!» Притихнув, они лежали около дерева. |
