— Предупреждены, стало быть, — сказала Девлеткильдеева, укладывая бумаги в папку. — Это хорошо. Значит, не умрете от удивления, когда вас арестовывать придут.

— Что вы такое говорите?! Я правду сказала!

— Правду? Ну, это как посмотреть… Я лично убеждена, что вы намеренно исказили некоторые факты, чтобы представить себя в самом лучшем свете, а главное — выгородить своего дружка Захаржевского…

Таня, ничего не понимая, смотрела на следователя. На лице Девлеткильдеевой впервые за все время разговора появилась улыбка. В этой улыбке не было ничего хорошего.

— Только зря старались, Ларина, — с плохо сдерживаемым торжеством произнесла Девлеткильдеева. — Ваш любовник, гражданин Захаржевский, полностью сознался в убийстве гражданина Огнева Юрия Сергеевича!

Таня глотнула воздуху — и застыла, не в силах сказать ни слова.

— Так что поправляйтесь, Ларина, и подумайте хорошенько — у вас есть еще время изменить свои показания и действительно рассказать правду. Это зачтется. Готовьтесь, Ларина, — в следующий раз разговор у нас будет серьезный и в другом месте.

Девлеткильдеева встала с табуретки и направилась к дверям.

— Стойте! — крикнула Таня. — Погодите!

Следователь остановилась и повернулась к ней.

— Будем сознаваться? Дозрели? Хвалю.

— Да не в чем мне сознаваться, — досадливо сказала Таня. — Я про Никиту сказать хотела. Не убивал он, не мог! Они с Огневым друзьями были… Если он в чем и признался — так это на него помрачение нашло, когда он Юру мертвого увидел, да еще в крови…

В своем рассказе она скрыла от следователя всего две вещи — безумный монолог Никиты над телом Огнева и то, как он ударил ее в живот и грозился убить себя и ее.

— Убивал, не убивал — это мы выясним. На то поставлены, — сказала Девлеткильдеева.

— Я должна его видеть! — заявила Таня.

— Очную ставку мы вам организуем, — пообещала Девлеткильдеева. — Вот выпишут вас — и организуем.

Она хлопнула дверью. И тут же в палату вошла пожилая медсестра со шприцем.

— Ты уж прости, милая, у меня пост под самой твоей дверью. Слышала я кое-что… Уж не знаю, как там все было, только грешно этой басурманке больного человека мучить. Вон, совсем с лица спала… Дай-ка я тебе укольчик сделаю, мой, особенный. Проснешься — полегче тебе будет. Тогда и подумаешь, что дальше делать…

Первым тревогу поднял сторож привилегированного дачного поселка. Обходя ранним утром вверенную ему территорию, он увидел, что ворота дачи номер 186, записанной на имя Захаржевского Никиты Всеволодовича, распахнуты настежь, а в самой даче, несмотря на ранний, неурочный час, горит свет во всех окнах. Сторож вошел на участок, открыл незапертую дверь, увидел картину жуткого разгрома и помчался вызывать милицию. Прибывший на место милицейский наряд подвергся нападению со стороны гражданина Захаржевского, который, выкрикивая нецензурные слова, нанес удар в лицо сержанту Ивантееву, после чего силами рядовых Тучкина и Макарова, а также самого сержанта Ивантеева и пришедшего на подмогу сторожа был обезврежен, лишен свободы передвижения посредством наручников, закрепленных другим концом к батарее центрального отопления, после чего обезврежен дополнительно. Затем сержант Ивантеев произвел осмотр дома и, обнаружив в помещении второго этажа труп, в котором предположительно опознал известного артиста кино Юрия Огнева, вызвал по имеющемуся на соседней даче телефону следственную группу Одинцовского райотдела. Прибывшей на место происшествия группе во главе со следователем районной прокуратуры Девлеткильдеевой пришедший к тому времени в сознание Захаржевский признался, что вчера поздно вечером, после совместного распития спиртных напитков, поспорил, а потом и подрался со своим другом, артистом Огневым, и в ходе драки, находясь в состоянии умопомрачения, перерезал ему горло опасной бритвой.