Я потеряла счет дням и ночам. С того раза, когда я нашла путь в сон Лорда, дерево искало трещину, чтобы проникнуть в нее корнем. Я двигалась все глубже и глубже, искала следы Леди. Хоть я и уставала, с каждым разом проникать становилось все легче, я чувствовала в теле тяжесть земли, медленные ритмы в биении своего сердца, в костях была прочность камня. Я уже не была голодной, хотя Двое заставляли меня есть. Я стала терпеливой. День за днем Тали водила меня в туалет, умыться и переодеться, и я видела, что она становится все тревожнее, но я не думала о времени, хотя оно было важным для нас. Я старалась не думать вообще.

Медленными шагами я проникала в сознание Лорда. День за днем, ночь за ночью я ходила там и видела яркие вспышки среди тьмы, то, что он любил, что потерял, что решил оставить в стороне. Всюду была Жемчужинка: кроха с персиковыми щечками, которых восторженно касался отец, темноволосый ребенок весело смеялся, когда его кружили в воздухе, быстрая девочка, полная любопытства, хмурящаяся ученица, склонившаяся над свитком с вопросом во взгляде. Жемчужинка бегала, лазала, играла на маленькой арфе. Жемчужинка применяла магию, превращала кота в камень. Жемчужинка кричала на отца. Каждый раз я слышала злые слова, ее длинные волосы взмывали, и она выбегала из комнаты.

«Она оставила меня. А мои последние слова ей были: «Непослушная негодница! Если ты не можешь владеть собой, как сможешь владеть магией?».

Леди была неуловимее. От Двоих я узнала, что ее звали Сиона, она пришла с далекого севера, с земли вечного льда. Но я не видела ее в мыслях Лорда, словно потеря Жемчужинки стерла жену из его памяти.

— Они любили друг друга? — спросила я у Двоих в день, когда от разочарования сдалась рано и села ужинать с ними у костра. Все мы устали. — Поссорились? Расстались? — было сложно понять, как Леди ушла от своего мужчины, погруженного в горе.

— Он любил ее, — сказал Верный. — И она его. Но после смерти Жемчужинки между ними остались слова. И их не высказали.

— Расскажите, если можете.

— Он винил себя. Если бы он не накричал на нее, если бы сделал все иначе… он не мог этого простить. Он запутался в этом.

— Леди напоминала ему, что и ей больно, — сказал Постоянный. — Но он ее не слушал, он сильно горевал. Она ждала, а он не менялся. И она сказала ему, что не может исцелиться, пока она с ним.

— Он не послушал. И на следующий день, когда проснулся, не нашел ее. Он спросил, когда она ушла, не поверил нам. Он ждал девяносто девять дней, что она постучит в дверь, извинится. Но она не пришла. И он лег, а остальное ты знаешь.

— Зачем тебе эта история? — им было интересно, что я делала, как и всем за закрытой дверью. Я рассказывала Тали вкратце о своем прогрессе, а она делилась с ними, и они были рады любому слову.

— Все его мысли о Жемчужинке, о ссоре с ней, после которой она сбежала. Порой я вижу его жизнь раньше, но всегда рядом с ней. Леди Сионы там нет. Я впервые буду звать того, о ком ничего не знаю. И впервые это тот, кто где-то далеко. Я не знаю даже, какая она, как до нее достучаться, — они описывали мне ее, конечно. Постоянный сказал, что она как свет луны, а Верный добавил, что она как ива. Это не помогло.

— Поговори с Течением, — сказал Постоянный.

Тали верно сторожила за дверью. Она пошла со мной, и мы нашли Течение в ее маленькой теплой комнате, и я рассказала о затруднении.

— Он не думает о ней? — она шила маленькие туфли, иголочкой украшала их узором из листьев и завитков.