– Ну... – Парень замолчал, опустил голову и повел плечами. – Мы.., мы просто разговаривали.., просто... – Он снова поднял на нас огромные глаза, опять став похожим на героя немой мелодрамы. – Все было прекрасно.., у него не было никаких причин...

– Значит, разговаривали, – сказал Берт и мотнул головой, указывая куда-то на кусты. – Беседовали в кустах – в два часа ночи!

Парень стиснул узкие ладони:

– Но у него не было никакого повода, чтобы душить меня! Интересно, что он все время напоминал мне о бессловесных вещах – немом кино и пантомиме, – пока говорил. Но и реакция полисменов на его рассказ была такова, что парню, наверное, самому казалось, что он словно молчит. Он нашел себе друга, неожиданно предавшего его, и это вылилось в страшную боль, которую парень пытался нам донести. Но мы уже встречались с такими ситуациями раньше и по-другому на нее смотрели. Все, что хотели слышать Уолтер и Берт – и что хотел бы слышать я, если бы оказался на их месте и мне пришлось бы писать отчет о данном случае, – это факты. Как говорится в одном старом полицейском телешоу – “мэм, нам нужны только факты”.

– Вы можете описать его? – спросил Уолтер.

– Ну... – Он немного подумал, продолжая сидеть между нами, и сказал:

– Он.., гм.., у него татуировка.

Парень произнес это таким тоном, как будто гордился тем, что сделал столь важное сообщение, и теперь ждал награды.

– Татуировка?! – иронически переспросил стоящий рядом со мной Эд.

Я взглянул на него – он усмехался. Он смотрел на этого бедолагу и усмехался. Я подумал: Эд – нормальный парень, он и был очень хорошим, скромным и честным. Какого же черта он смеялся над несчастным ублюдком, которого предал, унизил и чуть не задушил какой-то сукин сын?

Я тоже хорош: молча стоял рядом с парнем в кольце из пяти копов, призванных выполнять свой долг по защите его как гражданина от телесных повреждений.

Я сделал шаг назад, как бы выходя из круга. Я не вполне понимал себя, но у меня появилось чувство, что больше я не хочу в этом участвовать.

Парень на земле объяснял про татуировку:

– Она у него на предплечье. На.., гм.., да, на левой руке. – Он указал это место на себе. – Татуировка изображала торпеду.

Уолтер засмеялся, и парень насупился. Его страх уже проходил, и к нему вернулась обычная жеманность.

Таким его создал не Бог. И мы все стали не такими, какими нас создал Бог.

Я снова вспомнил того хиппи, который говорил о развращающем влиянии города на людей и о том, что все мы не начинали свою жизнь с преступлений.

Берт спросил:

– А как насчет его имени? Он назвал свое имя или прозвище перед тем, как вы пошли с ним в кусты?

Парень снова поднял на нас глаза и вцепился руками в колени. С горечью вспоминая о своем нежном отношении к этому кретину, гомик произнес:

– Он сказал, что его зовут Джим.

Я еще немного отступил назад и посмотрел на небо. Сегодня была одна из тех редких ночей, когда над Нью-Йорком можно увидеть несколько звезд.

Я, конечно, чувствовал бы себя по-другому, если бы деньги уже находились у нас в руках. Даже если бы это были только ценные бумаги, мы могли бы какую-то часть их продать, а на остальные просто смотреть как на результат наших усилий. А сейчас что мы имели? Пустой пластиковый пакет из-под стирального порошка.

Я не возражал Тому. Я понял его доводы. Мы провели операцию именно таким образом; как он хотел. Как сказал Том, мафия ни за что не расстанется с двумя миллионами долларов, если ее к этому не вынудить, и мы должны воспринимать как факт, что нас попытаются надуть, когда настанет момент закончить сделку.