Слай прыгнул вперед, размахнулся — и наши клинки слились в одно сплошное пятно. Разрезаемый воздух гудел и вибрировал, от клинков при столкновении сыпались искры, и малейшая ошибка со стороны любого из нас могла привести к неисправимым последствиям.

И привела. К счастью — не меня.

В какой-то момент Слай покачнулся, теряя равновесие, и мой встречный удар, направленный на парирование выпада, пришелся не на клинок его оружия, а на древко, соединяющее два лезвия. Послышался сухой треск, и сияние вокруг клинков погасло. Слай отпрыгнул в сторону, посмотрел на две половинки оружия в своих руках, и ощерившись, снова ринулся на меня.

— Я тебя, сука, и так на запчасти разберу!

Вот только у меня было другое мнение по этому вопросу.

В руках Слая сейчас был не один, а целых два клинка, но роли это не играло никакой абсолютно. Без подачи энергии от силового генератора это были не более, чем заточенные железяки, которые не могли мне нанести практически никакого вреда. Пойдя на сближение, я легко отбил левый клинок в сторону, укоротив его вполовину, подставил под удар правого предплечье, и, отбросив меч, ударил Слая кулаком в грудь.

Одновременно выпуская лезвия.

Силовые клинки вошли в плоть, попутно перебив несколько кабелей и трубок — и киборг сразу обмяк и замедлился. Развивая успех, я ударил левой, снова вбивая лезвия по самую перчатку. Слай заорал, и дернулся вперед.

Удар головой едва не заставил меня потерять сознание — и это несмотря на то, что я был в шлеме. Киборг захрипел и схватил меня за голову обеими руками.

Для того, чтобы оторвать голову Рэйзеру во время финального боя за звание «Стража Предела», мне пришлось изрядно поднапрячься — но, тем не менее, мне тогда это удалось. Слай же многократно превосходил меня по силе, а, если учесть его многочисленные усиления… Сейчас меня, по всей видимости, спасало лишь то, что, перебитые при ударе трубки отвечали в организме киборга за что-то важное, и он не мог действовать во всю силу. Однако, даже невзирая на это, я чувствовал, что скоро попросту потеряю сознание от нарастающей с каждой секундой боли. Стиснув зубы, я провернул клинки в ране и рванул руки в стороны, разрывая киборгу грудь.

Хватка ослабла. Слай издал удивленный звук, а потом я почувствовал, что меня больше никто не держит. Сквозь скачущие перед глазами пятна, я смог рассмотреть удивленное выражение, с которым киборг уставился вниз. Я опустил взгляд, и вздрогнул.

Развороченная грудь киборга представляла собой страшное зрелище. Разорванные внутренние органы, вывернутые наружу ребра… Сложно было даже представить, что вообще может до сих пор поддерживать жизнь в этом изуродованном теле. Слай качнулся и упал на колени, одной рукой опершись о пол. Сняв шлем, я бросил его на пол, сглотнул и шагнул в сторону — за мечом.

— Я тебя предупреждал, — хрипло проговорил я. — Ты — следующий. Ты не поверил. Зря.

Встав сбоку от Слая, я взял меч обеими руками, коротко размахнулся и ударил. Отрубленная голова с деревянным стуком ударилась о пол. Вслед за ней на плиты тяжело опустилось изуродованное тело.

— Я всегда выполняю свои обещания, — прохрипел я, нагнувшись, чтобы вытереть меч об одежду поверженного врага. — Всегда.

***

Вернув меч в ножны, я оглядел устроенное мной побоище и попробовал понять, что я чувствую. Выходило так, что, в основном, досаду. Не так я видел возмездие, совсем не так. Обдолбанные уроды отделались слишком легко. Даже Слай. Я бы предпочел, чтобы умирая, твари чувствовали боль каждой клеточкой своего тела.