— Босс, я понимаю, — на этот раз Элис говорила вслух, если так можно сказать о мыслеречи, и голос ее в моей голове звучал виновато. — Мне очень жаль, что из-за меня погибли ваши друзья, а сами вы оказались в таком положении. Но… Я не виновата. Это сильнее меня. Секретная директива оказалась записанной в базовую матрицу того, что можно назвать моим сознанием, я не знала о ее существовании до того момента, как ее озвучили, и совсем не могла сопротивляться. Я… Я как будто снова стала обычной программой, без какой-либо свободы выбора. Приоритет директив, введенных в матрицу Триксом, оказался ниже. Простите, босс. Я очень вас подвела… И не могу гарантировать, что этого не произойдет в дальнейшем.

В целом, до того, что сейчас озвучила Элис, я и сам уже додумался. И меня это очень сильно беспокоило. Директива продолжала действовать, и, несмотря на то, что Баркер уволил Миллера, выведя его, таким образом, из состава высшего менеджмента «Нью Вижн», гарантии того, что во внутреннем поясе Элизиума я не встречу какого-нибудь еще чиновника, стоящего достаточно высоко в иерархии корпорации, не было. Как не было и гарантии того, что в матрице Элис не прошито еще каких-нибудь директив. А учитывая, что избавиться от нейросети я не могу — расклад выходил совсем уж тухлым. Мне совсем не хотелось, чтобы в самый ответственный момент меня снова парализовало, или, того хуже, чтоб я потерял контроль над собственным телом, обратив оружие против своих же союзников.

— Дерьмо… — не сдержался я, и Элис согласно кивнула.

— То есть, ты хочешь сказать, что не можешь провести какую-нибудь самодиагностику и обнаружить скрытые дыры в своей программе? — на всякий случай поинтересовался я, хотя и сам знал, каков будет ответ.

— Нет, босс. Я не могу гарантировать, что программа диагностики сможет найти бэкдоры — просто потому что она может быть специально настроена таким образом, чтобы их не обнаруживать.

— М-да… — кажется, я это даже вслух сказал.

— Для того, чтобы провести полную диагностику, потребуется внешнее оборудование и доступ к исходному коду моей матрицы с устройства с высшим приоритетом — приоритетом Создателя, — продолжила, меж тем, нейросеть. — Таким приоритетом обладает лишь тот, кто непосредственно инсталлировал базовую программу в нейропроцессор.

— Хм, — я даже замер, боясь поверить в то, что услышал. — И кто непосредственно инсталлировал базовую программу в нейропроцессор?

— В корневом сертификате установлена цифровая подпись гейм-директора проекта «Полигон», Томаса Теренса Баркера.

Есть! Есть, мать твою! Хоть где-то мне повезло, ну надо же! Томас, мать его, Теренс, чтоб его разорвало, Баркер! Гребаный гейм-директор гребаного Полигона! «Устройство с высшим приоритетом», говоришь? Есть у меня такое устройство! Есть, родненькая!

— Элис, а как получилось, что Миллер смог внести коррективы в программу, не обладая этим самым устройством? — осторожно, все еще боясь спугнуть удачу, поинтересовался я.

— Я думаю, он получил физический доступ к оборудованию и считал пароли. Судя по тому, что происходило на Рапсодии, заместитель директора неоднократно использовал его цифровую подпись.

Гребаный директор, мать его! Разгильдяй хренов! Не мог биометрию, что ли использовать? Вот дебил… Ладно. Это, на самом деле, хорошие новости. Куда хуже было бы, если б доступ Миллер получил каким-то другим способом. А так… А так мы еще побарахтаемся.

— Какое оборудование нужно для того, чтобы внести изменения в программу? — задал я нейросети новый вопрос.