Охрана ложи сохраняла невозмутимость. Правый фланг наступающих «британцев» остановился и смешался, тогда как левый продолжал шагать. Четыре офицера орали что-то Шарпу, пятый костерил Южно-Эссекский, требуя убираться, но куда им было до мощи глотки Харпера, и полубатальон неуклонно приближался к ложе. Шарп различил рядом с принцем грузного военного, очевидно, герцога Йоркского.

— Харпер, развёртывание!

Они растянулись в линию, лицом к лицу с гвардейцами-телохранителями. В ложе забеспокоились. Кое до кого начало доходить, что творится нечто, не предусмотренное планом празднества: обтрёпанные неряшливые вояки со штыками, сверкающими на мушкетах, построились напротив места, где сидели принц-регент, его брат и вся правящая верхушка Англии! Шарпа с принцем разделяли метров двадцать. Его Высочество встал и пристально вгляделся во всадника с Орлом.

— Гвардия!

Во что может превратить королевскую ложу мушкетный залп, командир гвардейцев смекнул с запозданием:

— Заряжай! Заряжай!

Визжали шомполы в стволах. Шарп опустил палаш на седло, скинул кивер и воззрился на принца. Тот, вероятно, уже опознал во всаднике Шарпа и милостиво улыбнулся. Стрелок выдохнул Харперу:

— Старшина! Пора!

Подобного артикула не видели до сего дня ни плацы, ни поля брани, и бойцы Шарпа чётко проделали его на глазах разинувших рты гвардейцев. Королевская ложа, публика, сбитые с толку «британцы» и «французы» изумлённо взирали на замурзанных солдат, по команде ражего сержанта положивших на землю оружие и обнаживших головы.

Мясо у шестидесяти кур оказалось действительно вкусным, но, главное, каждый, включая Шарпа, получил по три белых пера. Практически одновременно полубатальон воткнул перья за бляхи киверов и водрузил головные уборы на место. Белые перья, эмблемы принца Уэльского, чётко выделялись на фоне чёрного матерчатого верха киверов.

Принц расчувствовался. Герцог Йоркский — кипел от ярости. Рявкнул Харпер, и полубатальон отдал королевской ложе честь.

Да, Шарп не мог доказать факта торговли рекрутами. Зато он мог спасти от продажи своих солдат, отдав их под покровительство принца Уэльского, одышливого толстяка, чуть не запрыгавшего от удовольствия, когда Шарп опустил Орла в символическом жесте верности. Пусть власти у принца было с гулькин нос, этой малости вполне хватало, чтобы защитить полубатальон от мести Феннера.

Принц нетерпеливо осведомился:

— Что это за полк, Россендейл?

Россендейл опустил подзорную трубу и растерянно сказал:

— Жёлтая отделка и на бляхах скованный Орёл… Южно-Эссекский?

Существующий, по словам Феннера, лишь на бумаге.

— Теперь мой Южно-Эссекский, да? Чудесно! Чудесно!

Шарп, застывший с палашом наголо, принца не слышал. Джейн Гиббонс, разглядев перья на киверах, передала подзорную трубу Чарли Веллеру и восторженно захлопала в ладоши.

— Батальон! — взревел Харпер, — Троекратное «ура» в честь Его Царственного Высочества!

Прогремело тройное «Ура!». Перья кое у кого попадали, но это было уже неважно. Своё дело они сделали. Принц был очарован:

— Майор Шарп!

Шарп не питал иллюзий. Пока он не поговорит с принцем, победа висит на волоске. Регент махал стрелку, подзывая к себе. Увы, Шарпа уже окружили разгневанные распорядители празднества, пошедшего по вине майора насмарку. Полковник Синих  вырвал у Шарпа Орла, другой гвардеец отобрал палаш. Жеребчика стрелка взяли под уздцы и повели от королевской ложи.

— Майор Шарп! — взывал принц, но стрелок, конвоируемый толпой распорядителей, уже был далеко.

— Ваше Царственное Высочество! — к принцу пробирался лорд Феннер, — Ваше Царственное Высочество!

— Феннер!

— Смею надеяться, наше маленькое представление пришлось Вашему Царственному Высочеству по душе? — Феннер всегда быстро соображал.