— Знаешь, а ты хорошенькая, — удивленно сказала Моника. — Все так ясно сейчас...

А потом ее глаза закатились, она рухнула на пол и забилась в конвульсиях.

Клер позвала на помощь, подложила Монике рюкзак под голову, чтобы та не билась о кафельные плитки, и попыталась удержать ее. Ворвалась Дженнифер, тоже завопила и набросилась на Клер, но та легко увернулась и оттолкнула ее — та в сравнении с ней двигалась слишком медленно.

— Я тут ни при чем! Она приняла что-то! Дженнифер позвонила в службу спасения.

Нет, совсем не так Клер рассчитывала оказаться в больнице. Хуже того — к тому времени, когда они добрались туда, Моника перестала дышать и медикам пришлось вставлять ей в горло трубку. Сейчас ее подключили ко всяким механизмам, прибыл мэр, и половина копов в городе занимались этим делом.

— Я должен знать, что именно она приняла, — сказал доктор.

Оглянувшись, Клер увидела в окно, что из гаража выходит Ричард Моррелл. Доктор щелкнул пальцами, чтобы привлечь ее внимание.

— У тебя зрачки расширены. Вы что-то приняли вместе. Что это было?

Клер молча протянула ему склянку. Доктор недоуменно посмотрел на красные кристаллы. На нем был серебряный браслет с неизвестным ей символом.

— Где ты их взяла? Послушай, тут не до шуток. Девушка умирает, и я должен знать...

— Я не могу сказать вам, — ответила Клер. — Спросите Амелию.

Она продемонстрировала ему свой браслет. Ее не покидало чувство беспомощности. Да, она испытала желание убить Монику, но не собиралась делать этого взаправду. Почему это произошло? Клер приняла точно такую же дозу и определенно знала, что это не смертельно...

Доктор одарил ее взглядом холодного презрения и вручил склянку санитару.

— В лабораторию, немедленно. Я должен знать, что это такое. Скажи им — приоритет один.

Санитар выбежал.

— И ты тоже отправляйся в лабораторию, — распорядился доктор.

Остановив проходящую мимо медсестру, он так быстро перечислил, какие анализы нужно взять, что даже ускоренно работающий мозг Клер не поспевал за ним, а вот сестра лишь кивала. Анализы крови, надо полагать.

Без единого возражения Клер пошла за сестрой — все лучше, чем дожидаться, пока явится Ричард Моррелл и обвинит ее в отравлении его сестры.

Как только у нее взяли кровь, Клер отправилась в отделение интенсивной терапии. Шейн читал книгу, выглядел намного лучше, от его теплой улыбки ей стало легче.

— Ева сказала, что ты заболела. Я подумал — может, ты не вынесла зрелища больного меня?

Клер хотелось плакать, хотелось забраться к нему в постель и чтобы он обнял ее, хотя бы на минуту прогоняя чувство вины и ужаса.

— Что случилось? — спросил он. — У тебя такие глаза...

— Я совершила ошибку! Ужасную ошибку. И не знаю, как исправить ее. Она умирает, а я не знаю, как...

— Умирает? — Шейн с трудом сел. — Кто? Господи, не Ева же?

— Моника. Я дала ей кое-что, она приняла это, а теперь умирает. — Холодные слезы потекли по щекам. — Нужно что-то делать, но я не знаю что.

— Клер, ты говоришь о наркотиках? — Шейн сощурился. — Ты дала ей наркотики! Господи, о чем ты только думала? — Он сжал ее руку. — Ты тоже приняла их?

Она кивнула с жалким видом.

— Мне они не вредят, а ее убивают.

— Ты должна рассказать медикам, что именно приняла. Сейчас же!

— Не могу... Они... — Она понимала, как мелко и гадко это звучит; и еще понимала, что это может повлиять на их отношения с Шейном. — Я не могу рассказать, потому что это связано с Амелией. Не могу, Шейн!

Он сжал ее руку, отпустил ее и отвернулся.

— Ты готова допустить, чтобы человек умер, потому что Амелия запретила тебе говорить о чем-то.