Удивленная, Джейн наблюдала, как его ловкие, мозолистые пальцы обращаются с иголкой со сноровкой, которой она позавидовала. Пришивание пуговиц было пределом ее швейного мастерства, причем она всегда ухитрялась уколоть палец, делая это.

— Теперь в армии учат шить? — спросила она, наклоняясь, чтобы лучше видеть.

Он бросил на нее предостерегающий взгляд:

— Я не служу в армии.

— Сейчас может и нет, — допустила она. — Но ведь раньше служили?

— Очень давно.

— А где вы научились шить?

— Я просто смотрел, как это делают другие. И это пригодилось. — он откусил нитку, и спрятал иголку. — Пора идти. Мы и так слишком задержались.

Джейн взяла его рюкзак и пошла за ним, подстроившись под его шаг. Все, что ей нужно было делать — просто следовать за ним. Ее пристальный взгляд проследил ширину его плеч, затем проследовал вниз. Знала ли она кого-нибудь столь же физически сильного, как этот мужчина? Вряд ли. Он казался невосприимчивым к усталости и игнорировал влажную духоту, которая словно высасывала из нее силы и пропитывала потом одежду. Его длинные, сильные ноги двигались легко и размеренно, при этом мышцы бедер туго натягивали материал брюк. Джейн поймала себя на том, что внимательно следит за его ногами и пытается подстроиться под его шаг. Он делал шаг, и она автоматически делала шаг. Так было проще: она могла как бы отделить разум от тела, и, делая это, игнорировать боль в ноющих мускулах.

Через некоторое время Грант остановился, сделал большой глоток из фляги и молча передал ее Джейн. Так же молча и не вытирая горлышко фляги, он начала жадно пить. Зачем беспокоиться, что она пьет после него? Перспектива подхватить какую-нибудь бациллу сейчас беспокоила ее меньше всего. Закрыв флягу, она отдала ее Гранту, и они продолжили путь.

Ей казалось, что его способ пробираться сквозь джунгли был абсолютно безумным. Если приходилось выбирать между двумя путями, он всегда выбирал тот, который труднее. Выбранный им маршрут вел по наиболее труднопроходимой местности, по самым густым зарослям, наиболее крутым спускам. Джейн порвала брюки, сползая по крутому склону, спуск с которого сверху казался чистым самоубийством, да и снизу он выглядел ненамного лучше, но Джейн последовала за Грантом, не жалуясь.

Это, однако, вовсе не значило, что у нее не возникало и мысли о жалобах, просто она была слишком уставшей, чтобы озвучить их. Преимущества, которые дал ей короткий сон, уже давно были позади. Ее ноги болели, болела спина, а покрытые синяками руки болели так, что она едва могла двигать ими, глаза же, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Но она не просила Гранта остановиться. Даже если такой темп убьет ее, она не задержит его больше, чем уже задержала. Она не сомневалась, что без нее Грант мог двигаться гораздо быстрее. Легкие движения его длинных ног говорили ей, его он обладал выносливостью намного большей, чем ее собственная. Он, наверное, мог идти всю ночь, почти не замедляя шага. Она испытывала благоговейный страх перед его силой и физической мощью — тем, лежало за пределами ее опыта, пока не повстречала его. Он не был похож на других мужчин. Об этом говорили его великолепное тело, необычайная уверенность, с которой он справлялся с любыми трудностями, пронзительный золотой цвет его глаз.

Как будто прочитав ее мысли, Грант остановился и оглянулся, оценивая ее состояние пристальным, ничего не упускающим взглядом.

— Сможешь пройти еще милю или около того?

В душе признавая, что не в силах сделать ни шагу, встретившись с ним глазами, Джейн поняла, что ни в коем случае не признается в своей слабости. Приподняв подбородок и игнорируя тупую боль в ногах, она ответила:

— Да.

На его лице мелькнуло какое-то выражение, однако оно исчезло так быстро, что она не смогла разгадать его.