— Мне холодно, — пробормотала она, прислоняясь головой к нему и задумчиво смотря на дождь.

Он обхватил ее плечи рукой, прижимая ее ближе к себе и делясь теплом. Дрожь пробежала по ней. Свободной рукой он потер ее обнаженную руку, чувствуя, какая у нее холодная кожа. По собственной воле его рука поднялась еще выше, лаская ее нежную скулу, и убрала темную прядь волос с ее лица. Она была в подавленном настроении, эта маленькая забавная кошечка. Она смотрела на дождь так, как будто он никогда не кончится, ее глаза были грустными, а полные страстные губы печально изогнуты.

Взяв ее подбородок в руку, он поднял ее лицо, чтобы изучить его спокойное выражение. Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.

— В чем дело, солнышко? Дождь заставляет тебя грустить?

Прежде чем она смогла ответить, он наклонил свою голову и поцеловал ее, используя свое собственное лекарство.

Руки Джейн легли на его плечи, вцепившись в них для того, чтобы не упасть. Его рот был твердым и требовательным и, боже, таким сладким. Его вкус, ощущение его тела было тем, к чему она стремилась. Ее рот раскрылся, пропуская внутрь язык, который его мягко исследовал. Глубоко внутри нее разгорался огонь, и она начала извиваться, обнимая его в бессознательном стремлении, которое он понял мгновенно.

Оторвавшись от ее рта, он пробормотал:

— Солнышко, это выглядит как предложение.

Ее темные глаза были слегка ошеломленными, когда она взглянула на него.

— Я думаю, это оно и есть, — прошептала она.

Он уронил руки на ее талию и, обхватив ее ими, поднял Джейн на один уровень с собой. Она обвила его шею руками и начала пылко целовать его, потерявшись в его вкусе и ощущениях, которые дарил его рот. Она даже не заметила, что Грант двигался, пока он не поставил ее на брезент. Сумрак пещеры скрыл выражение его глаз, но она чувствовала на себе внимательный взгляд его янтарных глаз, когда он спокойно начал расстегивать ее рубашку. Рот Джейн внезапно пересох, но ее собственные дрожащие пальцы поднялись к его груди, расстегивая его рубашку.

Когда обе рубашки были расстегнуты, он снял свою и бросил ее на брезент, проделав все это, не отрывая от нее взгляда. Вытянув футболку из штанов, он стащил ее через голову и тоже отбросил, обнажив полностью свою широкую, покрытую волосами грудь. И так же, как было днем раньше, вид его полуобнаженного тела загипнотизировал ее. Грудь болела, было невероятно тяжело дышать. Его твердые горячие пальцы залезли под ее рубашку и легли на грудь, обхватывая ее ладонями. Контраст между его горячими ладонями и ее холодной кожей заставил ее судорожно вздохнуть от потрясающего удовольствия. Закрыв глаза, она оперлась о его руки, стараясь потереться сосками о его покрытые мозолями ладони. Его грудь поднялась в глубоком, дрожащем вздохе.

Она чувствовала волны сексуального возбуждения, которые шли от него. Он как ни один другой мужчина, кого она знала, мог дать ей остро почувствовать его сексуальность, и одновременно понимал ее тело и знал, как его использовать. Она почувствовала пустоту между ног, которая мучила ее, и она инстинктивно сжала их, пытаясь облегчить боль.

Каким бы легким ни было ее движение, он заметил его. Она из его рук оставила грудь и медленно спустилась, лаская живот, вниз к ее сжатым бедрам.

— Это не поможет, — пробормотал он. — Ты должны раздвинуть ноги, а не сдвигать их.

Его пальцы были настойчивыми, и удовольствие ударило по ее нервам. Тихий стон вырвался из ее губ, и ее качнуло к нему. Она почувствовала, как ее ноги раздвигаются, пропуская его руку к ее нежной плоти. Он ласкал ее через брюки, порождая такие сильные волны физического удовольствия, что ее колени в конце концов подогнулись, и она рухнула на него, прижавшись обнаженной грудью к его покрытой волосками, колючей груди.