– Значит, ты берегла ее только для себя, а теперь решила отпустить на волю?

Тони невольно усмехнулся, когда представил, как бы повела себя Грейс, если б услышала этот разговор.

– Ты ведь не скажешь ей? Да? – внезапно обеспокоилась Джессика.

Тони расхохотался.

– А как ты думаешь, стоит ли мне говорить матери о том, что ее дочь практически сделала мне предложение от ее имени? Нет? Ладно, я буду держать рот на замке, но твою идею я обмозгую. Она очень неплоха.

Так получилось, что подружки Джессики остались ужинать, а тут подоспела и Джекки, как всегда с детворой. Привыкший к застольям в большой семье, Тони не чувствовал себя смущенным, но его огорчало, что он не может поговорить с Грейс наедине, ни даже поцеловать ее хоть как-нибудь на ходу, чтобы чуть подбодрить.

После ухода гостей Грейс и Джессика еще долго убирались на кухне, а Тони коротал время в уютной гостиной у телевизора. Он наблюдал за ними с теплым чувством, радуясь, что прежние отношения матери и дочери восстановились и тучи рассеялись.

Крамер и Чуви болтались у задней двери, просясь погулять. Тони встал и выпустил собак. Они помчались по двору с яростным лаем, и соседский пес тотчас откликнулся. Тони взглянул на часы. Было уже начало одиннадцатого. В пятницу вечером Джессике позволяли нарушить жесткий режим и отправиться спать попозже.

А он прямо-таки умирал от желания остаться с Грейс наедине. Казалось, что это никогда не случится, или, во всяком случае, не скоро, ибо мать с дочерью находили все новые и новые темы для нескончаемой, чисто женской болтовни.

Тони устал от ожидания.

– Пойду вынесу мусор, – предложил он.

Грейс рассеянно кивнула. Джессика что-то оживленно рассказывала ей, и Тони не был уверен, что Грейс его слышала, Он слегка усмехнулся. Как он походил на отца семейства, где женщин большинство, где мужчина всегда чувствует себя неприкаянным. И все же приятным было ощущение, что ты член семьи.

Подхватив пластиковые пакеты, набитые кухонными отходами, он вышел во двор. Крамер и Чуви обнаружили что-то за гаражом и заливались лаем. В темноте нельзя было разглядеть, что же привлекло их внимание. Тони опустил пакеты в мусорный контейнер и направился к гаражу на разведку.

Ночь была прекрасна – ясная, прохладная, с громадной оранжевой луной, виднеющейся за кронами деревьев, и мириадами сверкающих звезд на черном бархате неба. Индейское лето. Как он любил это время года. Он предпочитал его всем другим.

Рейчел умерла, когда индейское лето было в разгаре.

Тоска проснулась и сжала сердце Тони в холодных тисках. Его девочка, его Рейчел тоже всегда радовалась волшебной красоте индейского лета. И как раз в одну из таких ночей она ушла из жизни.

Он подумал, что стоит вызвать из дома Грейс и Джессику, чтобы и они полюбовались красотой ночи. Жизнь научила его не упускать ни одной, пусть самой малой радости, какую она могла ему дать.

Собаки прямо-таки выходили из себя. Там, за гаражом, было очень темно. Тони никак не мог определить, что же их так раздражает.

Предмет, лежащий в траве у стены гаража, был черным, цилиндрической формы и большой – не меньше пяти футов в длину.

Приглядевшись, Тони обнаружил перед собой нечто, завернутое в пластиковые пакеты, подобные тем, от каких Тони только что избавился. Сверток был плотно перетянут во многих местах клейкой лентой.

Крамер настолько взбесился, что стал кидаться на предмет, царапая его лапами. Когти прорвали пластик, и из дыры вывалилось нечто, похожее на набитую чем-то белую перчатку. Собаки ткнулись в нее носами, отпрянули и взвыли.

В ужасе Тони уставился на бледную, раздувшуюся кисть человеческой руки, торчавшую из свертка. Какие-то секунды он стоял на месте, словно парализованный.

Тем временем Крамер оглянулся и зарычал на кого-то позади Тони.