Тем временем Крамер оглянулся и зарычал на кого-то позади Тони. Мгновенно рука Тони потянулась к оружию. Он развернулся и…

Что-то ударило его в висок. В глазах вспыхнули и взорвались звезды. Затем все померкло.

45

Прикончить мамашу было забавно. Он рассчитывал сделать это попозже, разом прихлопнуть все семейство в полном составе, когда папочка прибудет из Индианаполиса, а Донни вернется домой после очередных тщетных поисков исчезнувшей Каролин.

Но около девяти мать застала его поедающим рисовый пудинг, приготовленный на ужин любимому супругу. Повторилось то, что уже было на прошлой неделе. Мать устроила скандал, вопила как бешеная корова, что такой жирный уродец, как он, не должен жрать сладкое, что такие вкусности не для него.

Он сходил к себе в спальню, достал из потаенного местечка выкраденный им заблаговременно папашин пистолет и вернулся на кухню. Она тотчас заткнулась, едва увидела, чем он вооружен. Ее рот широко открылся, будто у вытащенной из воды рыбины, рука схватилась за горло, и она произнесла его имя таким жалобным голосом, что ему стало ясно – она догадалась обо всем.

– Пока, мам, – сказал он и выстрелил мерзкой гадине прямо в разинутую пасть.

Разумеется, после этого она стала выглядеть еще омерзительнее. Ему стало противно, но он не мог оставить все в таком виде, потому что не хотел, чтобы Донни и папаша раньше времени поняли, что их ожидает.

Он вытащил из бельевого шкафа ворох полотенец, парочкой обернул мамашину голову, подумав при этом, что, имей она и при жизни лишь половину лица, никакой разницы бы не было. Затем он принялся завертывать тело в пластиковые мешки для мусора.

Он уже приобрел опыт, как управляться с трупами, и обнаружил, что такие мешки весьма рационализируют трудоемкий процесс. Он завернул Каролин в пластик, прежде чем сунул ее в морозильник в подвале соседского дома, хозяева которого уехали в отпуск. Он достанет ее оттуда сегодня ночью и присоединит к остальным, выложенным рядком. Каролин промерзла как следует, стала как замороженный гамбургер.

Убийство мамаши несколько нарушило составленное им накануне расписание. Он намеревался прикончить мамочку с папочкой и Донни во сне. Но мамаша вывела его из себя. Ему до смерти надоело то, что его обзывают жирным уродом.

Превращая труп с помощью пластиковых мешков и клейкой ленты в аккуратный, хоть и громоздкий сверток, он, поразмыслив, решил, что казус с мамашей лишь слегка изменил его планы. В конце концов, вытирая пол и стены лучшими мамашиными полотенцами, – как бы она взбеленилась, если б это увидела, – он сделал заключение, что все, что ни делается, – все к лучшему, и начинать с мамаши, пожалуй, как раз и стоило.

Ну а что, если копы вдруг додумаются связать убийство матери и дочери в Бексли с его уничтоженной семьей в Верхнем Арлингтоне? Наблюдая за их возней по поводу его скромных попыток предупредить мать и дочь об участи, которая им уготована, а также за неуклюжими потугами детективов раскрыть загадку исчезновения Каролин, он разочаровался в их интеллектуальных способностях. Вполне возможно, им и в голову не придет искать тут какую-то связь.

Другое дело, если он оставит труп мамаши в доме судьи, вроде бы как визитную карточку.

Улыбаясь, он приподнял мамашу – жирная свинья весила столько, будто ей в живот напихали свинца. Он взвалил ее на плечо и понес к машине, стоящей в гараже. Машина была новая «Максима», и мать любила ее. Она никогда не разрешила бы ему ее водить, хотя Донни пользовался машиной постоянно, стоило ему лишь захотеть.

Сегодня ночью он сядет за руль, а она поедет на заднем сиденье.

Он возвратился в дом, подсунул ей в кровать под одеяло несколько подушек, чтобы Донни, если вздумает заглянуть в мамашину спальню, решил, что она уже спит. Затем он достал из ее кошелька ключи от машины, прихватил также парочку долларов на случай, если придется дозаправиться на бензоколонке, а в своей комнате спрятал пистолет в предварительно собранную сумку с вещами, которые понадобятся ему в течение ночи.