Глава вторая

Вампиры.

Ночь кишела ими. В клубе он насчитал не менее дюжины. Они прохаживались в полуголой извивающейся толпе, выбирая и соблазняя тех женщин, которые сегодня ночью будут Донорами, удовлетворяющими их жажду. Род вампиров и род людей вот уже два тысячелетия существовали в симбиозе, и все благодаря способности вампиров стирать память людей, ставших для них пищей. Прежде чем взойдет солнце, немало крови будет пущено, после чего вампиры вернутся в пределы Темных Гаваней, разбросанных по городу и его окрестностям, а люди, которыми они позабавятся этой ночью, наутро ничего не будут помнить.

Но то, что произошло в темном переулке у клуба, — прецедент.

Для шестерки кровожадных хищников это несанкционированное убийство станет последним, что они совершили. Поддавшись ненасытной жажде, они забыли об осторожности, не заметили, что за ними наблюдают. Он не спускал с них глаз в клубе, а потом, когда они вышли на улицу, следил за ними с оконного карниза.

Их сгубила Кровожадность — болезнь, при которой безудержная жажда крови приводит к потере контре над собой. Некогда эта болезнь, как эпидемия, охватила Род и многих превратила в Отверженных. Эти шестеро, подобно Отверженным, в открытую пили кровь у первого подвернувшегося им под руку человека.

Лукан Торн не питал особой любви к роду человеческому, но еще меньше положительных эмоций он испытывал к Отверженным. За ночь патрулирования города размером с Бостон встретить одного или двух хищников было обычным делом. Но банда, не скрываясь пьющая человеческую кровь, — случай из ряда вон. В последнее время число Отверженных увеличилось и они стали более наглыми и самоуверенными.

Что-то нужно делать.

Целью ночных рейдов Лукана и его товарищей из Рода было искоренение Отверженных, своим поведением разрушавших законы, которые Род в течение длительного времени вырабатывал, чтобы выжить. Сегодня ночью Лукан выслеживал добычу в одиночку, нимало не заботясь о возможном численном превосходстве противника. Он дождался удобного момента — Отверженные, утратив разум, удовлетворяли свою дикую страсть.

Забыв о безопасности и упившись кровью сверх всякой меры, они продолжали безобразно глумиться над телом парня из клуба, рвали и терзали его, как стая бешеных собак. Лукан должен был мгновенно восстановить статус-кво и казнить Отверженных, он бы так и сделал, но неожиданно появилась рыжеволосая женщина. Она изменила весь ход событий: вначале последовала за Отверженными в темный переулок, затем отвлекла их внимание от жертвы.

Как только вспышки ее телефона озарили мрак, Лукан спрыгнул с оконного карниза бывшей церкви, где прятался в тени, и бесшумно приземлился на тротуар. Как и Отверженных, неяркие вспышки слегка ослепили его. Но именно они спасли женщину от ярости его свирепых собратьев.

Их разум затуманила Кровожадность, но Лукан сохранял ледяное спокойствие. Из-под темного плаща он вытащил свое оружие — два титановых меча, похожих друг на друга, как близнецы, — и одним взмахом отсек голову ближайшему Отверженному.

Та же участь постигла еще двоих, мертвые тела корчились и извивались, подвергаясь быстрому распаду, превращаясь в шипящее кислотой месиво, а затем в пепел. Звериные, душераздирающие крики огласили переулок, когда меч Лукана отсек еще одну голову; молниеносно развернувшись, воин вонзил меч в грудь пятому. Отверженный зашипел, обнажая окровавленные зубы, с клыков стекали красные капли. В Лукана с презрением впились горящие желтым огнем глаза, от Кровожадности радужная оболочка увеличилась, а зрачки сузились в вертикальные щелки. Тварь хватала ртом воздух и тянула к нему руки, ощерившись в свирепом оскале, но титан быстро превратил его в горстку пепла на асфальте.

Остался последний, шестой Отверженный. Лукан резко развернулся и оказался лицом к лицу с крупной особью. Взмыли оба меча.