— Тысячелетиями они ходили обнаженными, — усмехнулся испанец, заметив изумление Кэрли. — Минимум одежды, который сейчас на них, — результат работы миссий.

Спешившись, он снял Кэрли с коня.

— Где Лина? — спросил дон согбенную женщину. — Где Траушна и другие?

Та ответила по-испански, который выучила в миссии:

— Пришла страшная болезнь. Свирепствовала больше недели. Безжалостно убивала. Вам не следовало приходить сюда.

Лицо Рамона окаменело.

— Оспа? — спросил он.

Женщина покачала головой:

— Эта болезнь называется корью. Она унесла в могилу четырех стариков. Все мужчины и большинство женщин заражены. Ухаживать за ними и детьми некому.

— Сейчас слишком позднее для кори время года. Вы уверены, что это корь?

— Я видела ее в миссии. Сама переболела ею.

Рамон немного успокоился:

— Я вернусь в лагерь, узнаю, кто из моих людей переболел корью, и пришлю помощь.

Он хотел посадить Кэрли на лошадь, но она вырвалась:

— В детстве я перенесла корь, поэтому могу остаться и помочь им.

Что-то вспыхнуло в глубине его глаз.

— Уход за больными — работа не из приятных, chica.

— Я знакома с неприятной работой. Мне случалось ухаживать за больными.

— Si, — тихо ответил дои. — Полагаю, ты это уже делала.

Кэрли удивленно посмотрела на него: откуда ему знать, что она ухаживала за матерью и другими обитателями шахтерского поселка, заболевшими холерой? Это было страшное время, при воспоминании о нем у нее сжималось сердце. Она падала от усталости, но ей не удалось спасти мать. Четыре женщины, двое мужчин и трое детей умерли. Она осталась одна.

— И все же, — добавил испанец, — это не слишком хорошая идея. Ты только что сама оправилась от болезни.

— Уже несколько дней я прекрасно себя чувствую и хочу остаться, — возразила она.

Заметив решимость в ее лице, Рамон уступил:

— Esta bien. Я оставлю тебя здесь, но дай мне слово, что не попытаешься убежать. Ты заблудишься в лесах, где много опасностей — змеи и горные львы, огромные медведи-гризли, способные загрызть человека. — Рамон приподнял ее подбородок. — Обещаешь?

Ее глаза округлились.

— И ты поверишь мне?

Он улыбнулся:

— Я верю в твой разум. Без подготовки ты уйдешь не слишком далеко, и твоя жизнь окажется в опасности.

Кэрли знала, что он прав. А она-то чуть было не поверила, что Рамон готов положиться на ее слово. По какой-то необъяснимой причине это обрадовало Кэрли, хотя она и допускала мысль о побеге.

— Так ты считаешь бегство глупостью?

Дон кивнул. Девушке показалось, что он заметил ее разочарование. Уж не угадывает ли испанец ее чувства и мысли? Отвернувшись от него, Кэрли взглянула на индейскую старуху.

— Где Лина? — спросила девушка. — Она ведь целительница, верно?

— Пойдемте. Я покажу вам.

Кэрли повернулась к Рамону:

— Тебе лучше не возвращаться сюда с людьми. Если ты заболеешь, это никому не принесет пользы.

Он одарил Кэрли той обворожительной улыбкой, от которой у нее учащалось сердцебиение.

— Я тоже переболел корью, chica, поэтому возьму провизию — для нас и для них — и вернусь сюда.

Кэрли молча смотрела на него. Разве разбойник станет помогать больным индейцам? Она не понимала его, как ни пыталась сделать это. Девушка последовала за старухой к конусообразной хижине.