– Что вы скажете о нашем нанимателе?

– Мне не нравится слово «наниматель». Но он, очевидно, получил слишком сильный удар два года назад, если так неистово хочет отомстить.

– Он потерял тогда полтора миллиона евро. Выиграл четыре и должен был забрать весь выигрыш. Поставил пять с половиной, имея три дамы, и был уверен, что побьет Айдара. А у того оказались три короля. Можете себе представить, какой это был удар, ведь еще один король был на руках у самого Бибилаури. Он был уверен, что здесь что-то нечисто, и оказался прав. В прошлом году Айдар Досынбеков снова выиграл, и я понял, что ему помогает Ионас.

– Но сейчас Ионаса нет?

– Уверен, что нет. Но есть кто-то другой.

– Шульман или Маланчук?

– Пока не знаю. Думаю, что Шульман, но не уверен. Нужно проверить. У нас есть еще полтора часа до игры.

– Вы раньше их не видели?

– Если бы видел, то кое-что знал бы о них. У меня фотографическая память, иначе я бы не мог запоминать две колоды карт.

– Действительно. Я забыл о вашей специализации, – иронично согласился Дронго, – тогда будем следить за обоими. А помощники игроков могут оказать им какую-нибудь помощь?

– Нет. Это практически невозможно. Иначе каждый игрок сажал бы рядом с собой такого специалиста, как я. Когда можешь просчитать все карты, играть просто неинтересно. Почти точно знаешь, у кого и какие карты могут быть. Поэтому никого из посторонних в зал не пускают. Чтобы вас пустили в игровой зал, нужно быть членом клуба казино Монте-Карло. Легче стать космонавтом. А таким, как я, – лучше вообще не светиться. Обратите внимание, что Маланчук пришел один. Это дурной знак. Либо он так уверен в своем превосходстве, либо он просто наивный дурачок, решивший попытать счастья в игре с такими «зубрами». Я буду внимательно следить за обоими.

– Договорились. Я буду делать то же самое. – Дронго неторопливо отошел от своего собеседника.

И увидел шагнувшую к нему молодую женщину, которая совсем недавно разговаривала с Константином Романишиным. Незнакомка была в светлом длинном платье. Плечи были обнажены. Светлые волосы красиво уложены. Кукольное лицо словно нарисовано. Ей было где-то тридцать.

– Здравствуйте, – приветливо поздоровалась она, – сначала мне показалось, что я ошиблась. Но потом поняла, что спутать вас с кем-то другим просто невозможно. У вас очень запоминающаяся внешность. Вы ведь тот самый знаменитый эксперт, о котором так много говорят.

– Если говорят, то это плохо, – ответил Дронго, – с такой профессией, как у меня, нужно, чтобы тебя узнавало как можно меньше людей.

– И кличка у вас такая смешная.

– Меня обычно называют Дронго.

– Я помню, господин Дронго. А я – Алина Смолич. Может, вы помните моего дядю – Виктора Гриценко, которому вы так помогли лет десять назад. Я была тогда еще студенткой-первокурсницей.

– А теперь вы уже взрослая женщина, – улыбнулся Дронго. Он помнил ее дядю. Саму молодую женщину он вспомнить никак не мог, прошло слишком много времени, и она из худощавого нескладного семнадцатилетнего подростка превратилась в красивую молодую женщину.

– Значит, вспомнили, – обрадовалась Алина, – а я сразу вас узнала. Вы здесь в качестве игрока? Тоже примете участие в «Большой игре»?

– Нет. Я не настолько богат, чтобы играть в такие игры. Нет лишних пяти миллионов евро.

Она улыбнулась, показывая мелкие ровные зубы.

– Очень странно. Мужчины обычно не признаются, что у них мало денег, – сказала Алина.

– Я не сказал, что у меня их мало. Я сказал, что «нет лишних». Это разные вещи.