Дронго прошел дальше. У окна беседовали двое мужчин. Хватило одного взгляда, чтобы понять, кто это такие. Выделялся Айдар Досынбеков. На нем безукоризненно сидел смокинг, несмотря на его коротковатые ноги. Мешки под глазами выдавали его возраст, ему было уже далеко за пятьдесят. Красивые волосы были аккуратно уложены. На безымянном пальце левой руки красовался крупный перстень с большим бриллиантом. С ним разговаривал Ниязи Кафаров, прилетевший из Баку. Он был выше среднего роста, с одутловатым, словно опухшим, лицом с немного выпученными глазами. Уже редеющие седые волосы были коротко подстрижены. У него болела шея после долгого перелета из Баку, и он постоянно вертел головой, словно разминаясь перед ответственной игрой. Еще двое мужчин стояли чуть в стороне, очевидно готовые подойти к собеседникам в случае необходимости.

Один из них был Антонио Ковелли, личный секретарь Айдара Досынбекова. Высокий, худощавый итальянец с красивым, очень запоминающимся лицом, неуловимо похожий на молодого Алена Делона. Второй был помощником Кафарова, он прилетел с ним из Баку. Он никогда не отходил от своего босса, ибо был даже не помощником, а скорее телохранителем. Тельман Аскеров работал со своим боссом уже несколько лет. К достоинствам Тельмана можно было отнести его спортивные достижения, среди которых была и бронзовая медаль чемпионата Европы по борьбе. Кроме того, он немного говорил по-немецки, так как провел в Германии больше трех лет, до того как устроиться на работу к Ниязи Кафарову. Несколько экзотическое имя Тельман появилось в Азербайджане с конца тридцатых годов: детей называли им в честь лидера немецких коммунистов. Только у Эрнста Тельмана это была фамилия, а в СССР она стала именем. С тех пор в Азербайджане и осталось имя Тельман. С той лишь небольшой разницей, что у немцев ударение делалось на первом слоге, а у азербайджанцев на последнем.

Кафаров разговаривал со своим собеседником, осторожно оглядывая зал, словно опасаясь появления здесь посторонних лиц. Дронго сдержанно улыбнулся. Любого крупного чиновника можно сразу узнать по этому настороженному взгляду. Он словно опасается внезапного удара, который может получить в любой момент. На самом деле такие люди уже давно ничего не боялись. Их страшило только одно – немилость президента, из-за которой они могли лишиться своего поста, а соответственно и денег, связей, положения в обществе, то есть потерять все, что они имели. Лишение должности часто означало не просто карьерный крах. Почти сразу следовало закрытие всех предприятий и частных фирм, имеющих отношение к этому чиновнику, начинались серьезные налоговые и таможенные проверки. Все прежние друзья на всякий случай предпочитали не брать телефон, когда им звонил такой бывший чиновник; лишенный правительственной связи, он словно оказывался в вакууме. Одним словом, лишение должности означало разорение и крах всего созданного с таким трудом благополучия. Хуже того, правоохранительные органы, словно сорвавшиеся с цепи псы, начинали донимать ранее неприкосновенного чиновника своими проверками и придирками, стараясь отщипнуть от его богатства и свой законный кусочек. И пока чиновник не разорялся окончательно, его добивали изо всех сил.

Дронго огляделся. Бибилаури беседовал с высоким мужчиной, очевидно, одним из организаторов игры. Внешне незнакомец был похож на итальянца или француза. Интересно, где находится Чеботарь.